– Будь любезна, милейшая, отнеси-ка эту визитку своей госпоже, да поживее, – приказал он. – Леди Ливия, уверяю, знает обо мне и осведомлена о моем деле. Так что ступай, ступай. – Отдав это распоряжение, он повернулся к женщине спиной и устремил взгляд вдаль, на площадь, не переставая постукивать хлыстом по сапогу.
«Отнеси госпоже! Милейшая!» Глаза Корнелии, упершиеся в оскорбительно повернувшуюся к ней спину, загорелись негодованием.
– Прошу меня простить, милорд, – смиренно проговорила она, – но леди Ливия сейчас не принимает.
– А! – Гарри медленно обернулся. Он смотрел по-прежнему холодно, а тон его был резким и решительным: – Верно, почивает с дороги? – И, не дожидаясь подтверждения, продолжил: – Передай ей мою визитку и мое почтение, да скажи, что я заеду завтра, когда она, я полагаю, восстановит силы. – Он развернулся и напоследок бросил через плечо: – Мое дело к вашей госпоже не терпит отлагательств. Передай ей это, будь так любезна.
Корнелия смотрела ему вслед. Какое поразительное высокомерие! Она взглянула на визитку, которую держала в руке. Одно мгновение она боролась с искушением разорвать ее в клочья и бросить вдогонку владельцу.
Но нет. Ей на ум пришла более изощренная месть, которая могла бы принести гораздо большее удовлетворение. И Корнелия возвратилась в дом, с шумом захлопнув дверь.
Кипя от негодования, Корнелия прошествовала в кухню, где находились все остальные.
– Кто это был, Нелл? – поинтересовалась Ливия, отходя от камина, где она, осматривая вместе с Моркомом дымоход, давала ему указание, как можно дальше вверх пропихнуть ручку щетки, чтобы вынуть оттуда птичьи гнезда, которые могли там оказаться.
– Это, душа моя, был виконт Бонем, – объявила Корнелия. – Пренеприятнейший, скажу я тебе, тип! – Она с шумом выдохнула воздух. – Заносчивый, грубый, бесцеремонный! Он велел тебе передать, что явится назавтра по какому-то срочному делу.
– Ну и ну! – вполголоса воскликнула Аурелия, выбираясь из кладовой с корзиной пыльных банок с вареньем. – Стало быть, джентльмен этот тебе не приглянулся?
– Неужто заметно? – с улыбкой съязвила Корнелия. – Он принял меня за прислугу, обратился ко мне «милейшая» и потребовал препроводить его к моей госпоже!
Аурелия весело расхохоталась, к ней присоединилась и Ливия.
– Да ты взгляни на себя, Нелл, – обратилась она к Корнелии. – Ты и выглядишь как служанка. Мы все сейчас так выглядим.
Корнелия посмотрела на подруг: обе в пыли, в грязных передниках, головы обвязаны платками, лица – у Ливии в саже, у Аурелии в паутине. Корнелия опустила глаза на свой передник, нерешительно коснулась рукой платка и сама прыснула со смеху.
– Что делать с этим, мэм? – Одна из женщин-близнецов указала на коробку с фарфором, которую только что водрузила на стол.
Ливия заглянула внутрь.
– Все предметы из разных сервизов. Но вы только взгляните на это. – Она извлекла из коробки соусник. – Это же севрский фарфор. Смотрите, какая прелесть! – Она отнесла его к широкой мойке и налила туда воды из кувшина. – Интересно знать, осталось ли что-то еще от этого сервиза?
Аурелия приблизилась к коробке.
– Откуда все это… э-э… Мейвис? – наконец выпалила она наугад.
– Я Ада, мэм, – твердо и без выражения поправила ее женщина. – Это остатки разбитых сервизов. Леди София не пожелала с ними расстаться, но и на стол ставить посуду из разных сервизов не хотела.
– Теперь все ясно. – Ливия вернулась к столу. – Ну-ка, давайте посмотрим, что еще тут у нас есть. О! Вы только посмотрите! Здесь на дне нож для разрезания бумаг. – Она достала из коробки нож и подняла его, демонстрируя всем остальным. – По-видимому, костяной… О Господи! – Она присмотрелась к вырезанному на лезвии изображению. – Глядите, что тут такое. – Сделав большие глаза, она протянула нож подругам. – Самая настоящая непристойность. Я оставлю его у себя в комнате на письменном столе, – сказала Ливия, забирая у нее нож. – Он из слоновой кости.
– Только умоляю, держи его подальше от детей, – попросила Аурелия, весело качая головой, и возвратилась к своим банкам с вареньем.
Кухня мало-помалу приобретала жилой вид, но в ней по-прежнему было холодно. Из открытого окна дуло, и Корнелия направилась к нему, чтобы закрыть.
– Э, мадам, не закрывайте его, – остановил ее Морком. – Оно приоткрыто, чтобы кошка леди Софии могла бегать туда-сюда. Это требование ее светлости.
– Может быть, – не допускающим возражений тоном произнесла Корнелия. – Но я все равно его закрою. Если кошка захочет забраться внутрь, она может запрыгнуть на подоконник и дать нам знать. – Она уже собиралась захлопнуть окно, как из промозглой тьмы, словно тень, выбежала кошка и, вскочив на подоконник, проползла под оконной рамой в кухню.
– Что? Замерзла? Ничего, все в порядке, – сказала Корнелия, наклоняясь, чтобы погладить животное. – Как ее зовут, Морком?
– О! Леди София звала ее просто Киса, – ответил старик. – Но я вам сразу заявляю, мэм, по ночам окно будет оставаться открытым. Она любит поохотиться. Где это видано, чтобы кошка по ночам сидела дома взаперти! Это против природы.
– Об этом мы подумаем после, – примирительно пообещала Корнелия. – Сейчас кошка все равно дома. – Она плотно закрыла окно, и ее взгляд упал на старый глиняный бочонок для муки, который мог пригодиться в хозяйстве. Брезгливо поморщившись, Корнелия заглянула внутрь. – Мука прямо-таки кишит жуками.
Она подняла бочонок и опрокинула его, вывалив содержимое в мойку. Что-то звякнуло о фарфор.
– Что это? – Она осторожно просеяла муку сквозь пальцы, стараясь не замечать копошащихся в ней личинок. – Глядите-ка! Эта кухня не перестает преподносить сюрпризы. – Она показала всем наперсток. В свете, падавшем из отмытого окна над мойкой, сквозь мучную пыль блестело серебро. Корнелия обтерла наперсток подолом передника и снова поднесла его к глазам. – Очень необычная вещица.
Аурелия с Ливией, оставив свое сокровище – коробку с фарфором, приблизились к Корнелии и стали по очереди рассматривать наперсток.
– Это определенно серебро, а гравировка выполнена в высшей степени виртуозно. Работа очень искусного ювелира, – высказала свое мнение Аурелия.
– Я спущусь в винный погреб, – объявила Корнелия, убирая наперсток в карман передника. – Морком, ключ у вас?
– Да, мэм. Я туда давно не спускался, – ответил слуга, вынимая из дымохода щетку, с которой посыпалась сажа. – Леди София вино не жаловала. Пропустит, бывало, ввечеру стаканчик портвейна, и только.
– Там есть что-нибудь стоящее?
– О да, думаю, есть. – Морком вытащил из кармана кожаных брюк связку ключей и принялся перебирать их в руках, поднося каждый к глазам для более тщательного изучения. – Старый граф, брат леди Софии, держал хорошие вина.
