– Проведете два дня в семье десятника, до отбытия каравана. Все вещи будут уложены, – добавил он, проследив за взглядом, который миледи бросила на фотографии, стоявшие на полках.
– Уверена, вы предусмотрели все до мелочей, майор, – величественно, как и подобает истинной леди, ответила Александра. – О себе я не беспокоюсь, только о муже.
– Вас будут сопровождать пятеро вооруженных людей с аванпоста. Это будет выглядеть, как будто вы из обслуги вашего мужа. Если сегодня ночью за нами следят, они увидят, как я уезжаю вместе с вами и мисс Донелли.
– Надеюсь, о том, что надо быть предельно осторожными, напоминать не нужно. – Александра протянула ему руку, и он галантно поднес ее к губам. – Салям алейкум. Идите с миром.
Абдул протянул миледи серебряный чайный поднос. Она взяла его в руки и вышла из палатки следом за майором.
Бриана, стоя у выхода из палатки, видела, как Фаллон внимательно следил за отъездом Алекс. Вдруг девушка почувствовала острый укол ревности и, застигнутая врасплох, упрямо выпятила подбородок. Похожее на пещеру обиталище ее брата освещала сейчас одна сальная свеча. По плану майора ей нужно было подождать тридцать минут. Затем в лагерь въедет караульный, войдет в палатку, и она уедет вместо него.
Абдул обещал, что к этому времени все ее фотографические принадлежности уже будут уложены и готовы к отправке.
Когда в палатку вернулся майор, Бриана невольно вспомнила, как утром он, голый по пояс, брился на берегу. Бриана почувствовала на себе его взгляд и, подняв глаза, отметила откровенно скучающее выражение у него на лице.
Майор окинул взглядом длинную ленту материи в руках у Брианы. Всякий раз, когда она водружала свернутый с огромным трудом тюрбан на голову, тот сразу же сваливался.
– Боюсь, у меня нет гладких и блестящих локонов, как у благородной девицы, если, конечно, верить тому, о чем говорится в сказках. – Она намотала одну из своих длинных кос на руку. – Клянусь, как только мы окажемся в Каире, я их остригу.
– Очень жаль.
– Почему?
Майор, бесшумно ступая по ковру в своих мягких кожаных сапогах, подошел к Бриане и забрал у нее размотанный тюрбан.
– Представляю, как славно выглядят ваши волосы, если их распустить и хорошенько расчесать.
– Господь с вами, майор! – Бриана, прикинувшись смущенной, прикрыла лицо ладонью, когда он шагнул к ней. – Вы порой становитесь настоящим поэтом.
Ростом он был повыше Кристофера, хотя и Кристофера маленьким не назовешь.
– Повернитесь.
– У моей матери волосы были белокурые и вьющиеся. Майор умелыми движениями начал навертывать тюрбан. По всему чувствовалось, что с этим делом он знаком не понаслышке. Майор стоял слишком близко, и Бриана почувствовала волнение. Девушка взяла себя в руки.
– В семье от нее никому ничего не передалось по наследству, только вьющиеся волосы. Она была коренной англичанкой. А когда вышла замуж за папу, семья лишила ее права наследования.
– Британские семьи все одинаковы, – заметил Фаллон и неожиданно для Брианы довольно живо поинтересовался: – Что за ужасный грех вы совершили, что ваша семья отреклась от вас? Или вы сами отреклись от них?
Мрачный взгляд, которым майор одарил Бриану, ясно дал понять, что тема эта не совсем подходящая для разговора. В обычной жизни смутить ее было не так-то легко, но сейчас обстоятельства были иными. Уловив его настроение, она решила воздержаться от расспросов. Какая бы душа ни таилась под его внешней суровостью, добраться до нее было совсем не просто. Фаллон туда не пускал никого и делал это, надо сказать, мастерски. Впрочем, подумала Бриана, одно исключение из правила все же было – Алекс.
– Мое семейство не подарок, конечно, только я их все равно очень сильно люблю, – негромко ответила она. – Любому противнику Донелли придется иметь дело со всеми нами.
Бриана попыталась расправить на себе одежду и почувствовала, как слишком тесная рубаха сдавила грудь. Господи, придется терпеть всю дорогу до самого Каира. Кошмар...
И тут вновь она испытала знакомый уже благоговейный трепет. Ей было приятно сознавать, что они с майором Фаллоном теперь, так сказать, союзники. Он вполне разделял ее ярость и отчаяние от случившегося. Более того, со многими погибшими он был знаком лично. Импонировала и его манера мыслить четко и практично.
– Леди Александру отвезут в деревню на повозке? – спросила она. – Боюсь, ей будет трудно идти.
– На какой она неделе?
– Я... – Бриана густо покраснела и испытала безмерное счастье, когда он слегка пригнул ее голову и не мог увидеть ее лицо.
– Дар речи обычно теряют в момент сильного потрясения. Вы-то отчего онемели?
– Ничего я не онемела! – Бриана стояла, уткнувшись носом в грудь майора, пока тот заканчивал заворачивать тюрбан. – На девятой или, может быть, на десятой неделе. Это логично, если учесть то, что она не знала, когда мы уехали из Каира. То есть последний раз она и мой брат... ну... были вместе в Гизе. Они на одном верблюде ехали, вот. – Она чуть ли не кожей почувствовала, как губы его складываются в веселую усмешку, пока она мямлит и выставляет себя полной дурой. – А вы уверены, что все получится?
Он чуть отстранился, мягко поднял ее лицо за подбородок и посмотрел прямо в глаза.
– От моего личного присутствия опасность для вас не уменьшится. – Он критически оглядел тюрбан, который соорудил у нее на голове. – Если совсем честно, то все наше предприятие штука весьма рискованная. Впрочем, если за лагерем следят, то уж меня они точно будут отслеживать.
«Так же как и двух мужчин в женских платьях», – подумала Бриана. Засада устроена очень продуманно.
– Ну что же, это успокаивает. А вас самих кто охраняет?
– Принцесса, поверьте, я знаю, что делаю.
Она часто с восхищением думала о том, что майору довелось побывать в таких местах, о которых она только читала в романах или в лучшем случае видела их на фотографиях. Он свободно общался на местном наречии, научился вести себя как настоящий туарег и, казалось, совершенно не реагировал на то, что две высокородные англичанки таращатся на него, пока он спешно бреется. Ей не хотелось признаваться самой себе в том, что она испытывает к этому человеку только благодарность. Не было это также обычным влечением к мужчине. Чем-то майор Фаллон трогал ее душу.
Глаза майора улыбались, и в уголках его суровых губ появилась едва заметная улыбка. Ноги у Брианы будто приросли к полу.
– От Абдула ни на шаг, – сказал Фаллон, и в голосе его послышалась едва уловимая насмешка. – Я не хочу вернуться в Каир и узнать, что вас продали в какой-нибудь гарем.
– Майор, я буду стараться изо всех сил, – излишне резко ответила Бриана, устыдившись своих не очень-то благопристойных мыслей. – Хотя понятия не имею, как буду сдерживать свое неуемное стремление заводить дружеские отношения. Ведь поездка предстоит долгая.
