и уселся на топчане, озираясь по сторонам.
Солнце настырно лезло во все щели этой убогой халупы. Снаружи доносилось деловитое квохтание кур, весёлый ребячий визг и сердитые окрики — видать, мамашки пытались собрать в кучу своих разыгравшихся отпрысков. Если бы не куры, Кей мог бы легко представить себе, что сидит у окна, выходящего в родной бетонный двор-колодец, исчёрканный похабными граффити.
Но нет! Не хватало слишком многого. Бормотания телика у соседа за стенкой. Гула несущихся по Элтон-авеню тачек и вяканья клаксонов. Воя полицейских сирен. Впрочем, Кей не мог бы с уверенностью сказать, что как раз этого последнего ему и не хватает.
Он мрачно ухмыльнулся, прижавшись исхлёстанными лопатками к зыбкой стенке, и прислушался — на сей раз к себе.
Хотел ли он прямо сейчас очутиться в своей берлоге на Элтон-авеню — с податливой цыпочкой под мышкой и грузом белого кайфа на столике у дивана?
Святое дерьмо, нет! Он не хотел!
После бабкиной смерти у него не осталось там ни одной родной души. Собутыльники да шлюшки не в счёт. А здесь был Заяц. Была Доротея с её огромными печальными глазами, которые глядели ему прямо в душу. И гордячка мисс Лора, белобрысая хозяюшка, которой он так хотел утереть её надменно задранный нос.
Или задрать подол её шикарного платьишка.
Всё, что с ним произошло, было куда круче любого белого кайфа, признал Кей с глубоким вздохом.
Тысяча восемьсот пятьдесят седьмой год, ёлки-моталки, грёбаный Алькатраз! И Кей влетел сюда голым, как хренов праотец Адам, безо всяких крутых приблуд и прибамбасов! Без пушки, мобилы и скутера. Всё, чем он обладал, чтобы выручить из рабства себя, Доротею и Зайца, были его мозги. Память. Знания. Ну и яйца, само собой.
Кей мог честно признать, что похвастаться мог только последним. Хренов долбоёб.
Он уткнулся лбом в свои скрещённые на коленках руки. Хотя про его хорошие мозги долдонили училки в школе, покуда он её не бросил. Что ж, сейчас ему предстояло выяснить, на что они реально годятся.
Раздался какой-то скрип, и Кей рывком вскинул голову.
В хлипкую дверь боком протиснулся Заяц, тощий и нескладный в своей домотканой одежонке, висевшей на нём мешком, и робко заулыбался. В руках у него была глиняная чеплашка, прикрытая сверху куском ячменной лепёхи.
Вот чего Кею точно не хватало тут, так это большого сочного гамбургера! Или пиццы с креветками из соседней пиццерии братьев-итальяшек Джино и Тото.
Он уселся поудобнее и со вздохом взял у Зайца миску.
— Доротея небось дала? — осведомился он с набитым ртом. Маисовая каша с луковой подливкой не стала хуже на вкус со вчерашнего дня! Эта девчонка готовила так же клёво, как его бабка.
Заяц несколько раз энергично кивнул, а потом сказал быстрым полушёпотом, словно невесть какой секрет открывал:
— И ещё мисс Лора меня позвала на господскую половину. Сказала, что я… — он возвёл свои круглые глаза к потолку и задумался, припоминая, — слишком измождённый, и меня надо подкормить. И определила на кухню, благослови её Господь!
Кей едва удержался, чтобы не осведомиться, кого должен благословить Господь — мисс Лору или кухню. А Заяц опять счастливо заулыбался, но тут же посерьёзнел и снова затараторил:
— И ещё она сказала, чтобы я передал тебе слово в слово — прошу тебя, Кей Фирс Дог и надеюсь, что ты мою просьбу уважишь: не упрямься ради себя самого и ради тех, кому ты дорог, смирись со своей участью.
— Ещё чего! — так и взвился с топчана Кей.
— И, если ты не станешь работать на плантации, тогда обихаживай на конюшне моих лошадей, — скороговоркой закончил Заяц и умоляюще уставился на Кея. Его глазищи-плошки стремительно наполнялись слезами. — То есть за её лошадьми. Ох, пожалуйста, Кей, пожалуйста… она просила. Правда, просила, как будто она и не твоя хозяйка.
— Она мне и не хозяйка, — процедил сквозь зубы Кей, досадливо морщась. Святое дерьмо, эта Лора Хендерсон знала, на какие точки надавить, манипуляторша хренова, почище любого шринка. «Ради тех, кому ты дорог»! Ради Зайца и Доротеи, стало быть, он должен безропотно обихаживать её одров?! А вот хрена ей!
Хотя…
Внезапная мысль так и обожгла Кея. Лошади! Верхом уж точно можно было добраться куда дальше, чем пешком! И гораздо быстрее! Обогнав верховых мудил-надсмотрщиков, которые немедля кинутся за ними в погоню!
Это стоило обдумать. И вообще всё хорошенько разведать!
Кей стиснул костлявое плечо ойкнувшего Зайца и проворчал:
— Ладно, не стремайся, бро. Сейчас я оклемаюсь чуток — и всё будет пучком, вот увидишь.
Заяц взирал на него своими круглыми глазами, словно на одного из святых, мать их, апостолов, и кивал курчавой башкой после каждого слова Кея. Хотя наверняка понял всего половину слов из сказанного им.
Кей махнул рукой и сполз с топчана. Пора было вылезти наружу. Отлить. Позырить, как тут живут черномазые. Разузнать, где чёртова конюшня с одрами, которых ему надлежало обихаживать. И вообще надо было уже шевелить задницей, если он намеревался ещё раз увидеть Нью-Йорк. Пусть даже и образца тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года.
*
So the God said: Go down, Moses
Way down in Egypt land
Tell old Pharaoh to
Let my people go!
So Moses went to
