Ужин был накрыт в Малой столовой, там уже ждали дворецкий и два лакея. От вида горящих свечей в старинных канделябрах, освещавших стол, украшенный цветами, и от обилия изысканных яств Джина пришла в восторг.
Она надеялась, что ее здоровый аппетит не шокировал леди Элис, которая только размазывала еду по тарелке. Даже мышь умерла бы от дистрофии, если б ела столько, сколько она. Однако при слугах Джина воздержалась от комментариев, а когда они с леди Элис остались наедине, она сказала:
— Я просто уверена, что причина вашей усталости кроется в постоянном недоедании. Ваш отец сказан бы вам то же самое; будучи путешественником и исследователем, он прекрасно понимал, насколько человеку необходима жизненная энергия.
— Вы… все правильно говорите… но мне противен… сам вид пищи.
Джина подумала, что этому должна быть причина, но ей не хотелось утомлять леди Элис доводами, поэтому она сменила тему разговора и рассказала о дорожном происшествии с сэром Чарльзом Карстерсом. Леди Элис, казалось, заинтересовалась подробностями, но не успели они поговорить и пяти минут, как она сказала, что ей пора идти спать. Джина проводила ее до комнаты, которую из чистого любопытства решила осмотреть получше: стены были отделаны панелями, полог у кровати был синего цвета и сверху его поддерживали золоченые ангелы.
— Именно такой я и представляла вашу комнату, — сказала Джина хозяйке. — А когда вы просыпаетесь утром, то, наверное, чувствуете себя богиней, возлежащей на седьмом небе.
Впервые со времени их знакомства леди Элис рассмеялась:
— Пока… мы с папой… были в Греции… я часто воображала себя богиней… принявшей образ земной женщины.
— А может, так оно и есть на самом деле? В библиотеке, наверное, полно книг с изображениями богинь, так надо посмотреть, вдруг вы похожи на какую-нибудь из них.
Леди Элис вновь улыбнулась. В комнату тем временем вошла горничная, чтобы помочь хозяйке раздеться. Джина собралась уходить, но неожиданно ее остановил голос леди Элис:
— Не уходите… расскажите мне лучше… о вашем доме.
Джина описала родительский дом, где она была так счастлива. Ее радовало, что леди Элис интересен ее рассказ.
Пока Джина говорила, леди Элис улеглась в постель, а горничная, уходя, напомнила:
— Не забудьте принять лекарство, миледи, а то миссис Денвер рассердится. Я положила его здесь, возле кровати.
Леди Элис рассеянно взглянула на столик, на котором Джина заметила бокал для вина, наполненный какой-то темной жидкостью, в которой играли отблески пламени горящей свечи.
Когда горничная вышла, Джина поинтересовалась:
— Что это за лекарство?
— Миссис Денвер говорит… мне это прописал доктор… отвратительно на вкус… но она говорит… я должна… это принимать.
— Мой отец всегда говорил, что доктора с их лекарствами убивают получше болезней, а мать всегда лечилась только травами.
— Мне только хуже… от этого лекарства… но миссис Денвер следит… чтобы я пила его.
Джина вновь глянула на стакан, и ей пришла в голову одна мысль.
— Вы позволите мне поближе взглянуть на ваше лекарство?
— Да… можете даже попробовать… это просто отрава на вкус… а я пью его… дважды в день.
Джина подошла к столику, взяла бокал и принялась его разглядывать. Жидкость была очень темной, этот цвет напомнил ей о той настойке, которую ее гувернантка употребляла от зубной боли. Гувернантка очень мучилась зубами, и Джина помнила, как она говорила ее матери:
«Я больше не могу терпеть эту боль и хоть я и знаю, что не следует мне этого делать, но я глотну перед сном опийной настойки».
«Неужели вам обязательно пить эту гадость? — всплескивала руками миссис Борн. — Я лишь однажды пила ее, после падения на охоте, а потом чувствовала себя просто ужасно».
«Да, от лекарства иногда страдаешь сильнее, чем от болезни, но у меня уж очень сильно болит зуб».
Джине тогда хотелось помочь гувернантке, поэтому она вызвалась сбегать в буфетную и принесла чистый бокал. Гувернантка налила себе немного опийной настойки из непрозрачной бутылочки, стоящей на умывальнике. Потом разбавила ее водой и, морщась, выпила.
Джина вспомнила все это так живо, что у нее не осталось ни малейшего сомнения: жидкость в бокале леди Элис — не что иное, как опийная настойка. Но она тут же одернула себя, справедливо решив, что ни одному врачу не придет в голову заставлять леди Элис пить подобное дважды в день. Убедившись, что дверь плотно прикрыта, Джина предложила:
— Может быть, сегодня стоит обойтись без лекарства? Тем более вам кажется, что от него только хуже.
— Если я… не выпью… миссис Денвер… разъярится, как фурия… она и дяде Друро доложит, когда он приедет… что я специально не хочу выздоравливать.
Прикинув все «за» и «против». Джина сказала, заговорщически понизив голос:
— А миссис Денвер об этом знать не обязательно.
Леди Элис взглянула на Джину с большим удивлением, а та тем временем взяла бокал и, подойдя к окну, выплеснула его содержимое на улицу, после чего поставила пустой бокал обратно на столик.
Леди Элис усмехнулась:
— А мне подобное и в голову не приходило.
— Теперь посмотрим, как вы будете чувствовать себя утром. Но только никому не говорите об этом, а уж тем более миссис Денвер.
— Разумеется… я никому… не скажу… но я… действительно устала.
— Раз так, спокойной ночи. И с утра тоже не пейте лекарство.
— Пожалуйста… приходите ко мне завтра… как только я проснусь, — умоляюще попросила леди Элис, и Джина поняла, что самостоятельно та не решится выплеснуть настойку в окно.
— Я обязательно приду, — заверила она, — а сейчас спите спокойно.
Задув свечи, Джина покинула комнату леди Элис. Идя по длинному коридору мимо парадных спален, она с удивлением увидела нянюшку, стоящую у одной из дверей.
— Что-нибудь случилось? — удивленно спросила Джина. — Ты меня ждешь?
— Бас переселили в другую спальню, мисс Джина, — ответила нянюшка. — Все вещи перенесли в эту комнату.
Продолжая говорить, нянюшка отворила дверь, и Джина вошла в комнату, которая была не меньше, чем у леди Элис. И хотя до хозяйской ей было далеко, но меблировка была хороша, а стены отделаны дубовыми панелями. Занавески на окнах и балдахин были темно-красные, а стрельчатое окно выходило в сад.
— Почему меня переселили? — недоумевала Джина.
— Я сама удивилась не меньше вашего, — ответила нянюшка. — Эта горничная, Роуз, сказала мне, что миссис Денвер велела ей перенести ваши вещи сюда и что теперь ваша спальня будет здесь.
— Странно это какого, — подумала вслух Джина, вспомнив неприязненное отношение миссис Денвер.
