Грамматика, конечно, у этого определения никудышная, но оно, описывает Уинстона абсолютно точно. Светлые волосы Уинстона находились в продуманном беспорядке, галстук – затянут еле–еле, и, да! ботинки у него были изготовлены лично Уэстоном, однако любой, кто обладал хоть унцией здравого смысла видел, что у него еще молоко на губах не обсохло. Она никогда не понимала, почему у всех ее подружек при нем затуманивались глаза, а сами они резко глупели.
– Уинстон, – проворчала она, не желая больше никак признавать его присутствие.
– Стой, – сказал он, вытянув руку ладонью вперед. – Погоди минутку. Я пытаюсь запомнить эту картину.
Оливия угрюмо закусила губу и аккуратно отползла от окна, держась поближе к стене.
– Попробую угадать, – заметил он. – Мозоли на обеих пятках.
Она не отреагировала.
– Вы с Мэри Кадоган пишете новую пьесу. Ты играешь овцу.
Никогда в жизни он не заслуживал возмездия больше, чем в эту минуту, но, как это ни печально, никогда еще Оливия не имела меньше возможности его наказать
– Если бы я знал, – добавил он, – то принес бы уздечку.
Она была почти готова укусить его за ногу.
–Уинстон?
– Да?
– Заткнись.
Он рассмеялся.
– Я убью тебя, – объявила она, поднимаясь.
Она проползла на четвереньках половину комнаты. Уж здесь–то сэр Гарри никак не сможет ее увидеть.
– Копытами затопчешь?
– Прекрати! – С отвращением произнесла она. И вдруг поняла, что он подходит к окну. – Отойди от окна!
Уинстон застыл, потом повернулся и посмотрел на сестру. Брови его были вопросительно подняты.
– Сделай шаг назад, – сказала Оливия. – Вот так. Медленно, медленно…
Он сделал вид, что сейчас пойдет к окну.
У нее екнуло сердце.
– Уинстон!
– Признавайся, Оливия! – Он развернулся и теперь смотрел на нее, уперев руки в боки. – Что ты делаешь?
Она сглотнула. Ей придется сказать хоть что–то. Брат видел, как она, словно идиотка, ползала по полу на четвереньках. Он жаждет объяснений. Видит Бог, будь он на ее месте, уж она–то точно потребовала бы объяснений.
Но не может же она сказать ему правду. Непременно должно существовать какое–то простое объяснение ее действиям.
Причины, по которым я могу ползать по полу,
И должна избегать окна.
Нет. Ничего не придумывается.
– Это все наш сосед. – Оливия выдавила из себя правду, поскольку иного выхода у нее в создавшемся положении не было.
Голова Уинстона повернулась к окну. Медленно и с максимальной язвительностью, которую можно вложить в простой поворот головы.
Оливия не могла не признать, что Бевелстокам этот жест всегда удавался отменно.
– Наш сосед, – повторил он. – А у нас есть сосед?
– Сэр Гарри Валентайн. Он снял соседний дом, пока ты был в Глостершире
Уинстон медленно кивнул.
– И его присутствие в Мейфэре заставило тебя елозить по полу… потому что…
– Я за ним наблюдала.
– За сэром Гарри.
– Да.
– Стоя на коленях.
– Конечно нет. Просто он увидел меня и…
– И теперь думает, что ты страдаешь лунатизмом.
– Да. Нет! Не знаю. – Она сердито выдохнула. – Я не знаю, что он думает.
Уинстон поднял одну бровь.
– Зато знаешь, как выглядит его спальня, за которой ты…
– Там кабинет! – горячо перебила она.
– И тебе необходимо за ним шпионить, потому что…
– Потому что Энн и Мэри сказали… – Оливия прикусила язык, прекрасно понимая, что если расскажет брату, почему следила за сэром Гарри, то будет выглядеть еще большей идиоткой, чем сейчас.
– Ну, нет, не молчи, – сухо попросил он. – Если это сказали Энн и Мэри, я непременно должен об этом знать.
Она по–деловому поджала губы.
– Ладно. Но ты никому ничего не расскажешь.
– Я и так стараюсь не повторять того, что от них слышу, – честно признался Уинстон.
– Уинстон!
– Я не скажу ни слова. – Он поднял руки вверх, будто сдаваясь.
Оливия коротко кивнула, соглашаясь.
– Потому что, кроме всего, это неправда.
– Принимая во внимание источник информации, это и так понятно.
– Уин…
– Ну же, Оливия. Ты достаточно умна, чтобы не верить тому, что говорят эти двое.
Она неожиданно почувствовала желание их защитить.
– Не такие уж они и плохие.
– Конечно нет, – согласился он. – Просто совершенно не умеют отличать правду от вымысла.
Уинстон был прав, но речь шла о ее подругах, а он ее раздражал, поэтому Оливия не собиралась с ним соглашаться. Она просто проигнорировала его последнее высказывание и продолжила:
– Я серьезно, Уинстон. Это – секрет.
– Даю слово, – согласился Уинстон с предельно скучающим видом.
– То что будет произнесено в этой комнате…
– Останется в этой комнате, – закончил он. – Оливия…
– Отлично. Энн и Мэри утверждают, что они слышали, будто сэр Гарри убил свою fiancée… Нет, не перебивай! Я тоже в это не верю. Однако я подумала… ну… откуда вообще берутся подобные слухи?
– От Энн Бакстон и Мэри Кадоган, – тут же ответил Уинстон.
– Они никогда не распускают слухов, – возразила Оливия. – Только пересказывают.
– Колоссальная разница.
Оливия думала то же самое, но сейчас было не время и не место соглашаться с братом.
– Мы знаем, что у него взрывной характер, – продолжила она.
– Правда знаем? Откуда?
– Ты что не слышал про Джулиана Прентиса?
– Ах, это? – Уинстон почти закатил глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Да он его едва коснулся. Джулиан так напился, что его могло сбить с ног дуновением ветра.
– Но сэр Гарри его ударил.
Уинстон махнул рукой.
– Допустим.
– Почему?
Он пожал плечами, потом скрестил руки на груди.
– Никто не знает. Или точнее, никто ничего не говорит. Постой, к тебе–то это какое имеет отношение?
– Мне стало любопытно, – призналась она.
Ужасно глупо, но это правда. Да и вряд ли она сегодня придет в большее замешательство.
– Что любопытно?
– Он, – она махнула головой в сторону окна. – Я ведь даже не знала, как он выглядит. Да, да, – уточнила она, предупредив его возможные возражения, – я прекрасно знаю, что его внешний вид не имеет никакого отношения к тому, убил ли он кого–то или нет, но я просто не смогла удержаться. Он ведь живет прямо по соседству.
– И ты боишься, что он проникнет к нам и перережет тебе глотку?
– Уинстон!
– Прости Оливия, – рассмеялся он. – Ты и сама должна признать, что это совершенно нелепо…
– Но это не так, – живо возразила она. – То есть, это было нелепо. Я согласна. Но потом… Я стала за ним наблюдать, и вот что я тебе скажу, Уинстон, в этом мужчине есть что–то подозрительное.
