— Анна, — обратилась я к герцогине на тосканском наречии, подчеркивая деликатность нашего разговора, — представляю, как тебе трудно улыбаться в компании гугенотов. От имени короля благодарю за твою сдержанность в присутствии адмирала Колиньи.
— От этого он не перестанет быть убийцей, ваше величество. Сегодня мне казалось, что я угодила в змеиное гнездо. — Анна произнесла это с полным спокойствием, словно мы затронули самую мирную тему. — Могу лишь молиться и надеяться, что его величество и Франция не пострадают из-за вашей близости к адмиралу.
— Именно это я и собираюсь с тобой обсудить, — призналась я. — Думаю, что адмирал хочет навредить его величеству.
Анна не утратила спокойствия.
— Меня это ничуть не удивляет.
— Тогда, возможно, ты не удивишься, узнав, что адмирал Колиньи нарушил приказ короля о запрете ввода войск в Нидерланды.
Анна сложила веер.
— Адмирал везде болтает, что двинется на Нидерланды сразу после свадебной церемонии. Уверяет, что поведет за собой огромную армию. Гугеноты, приехавшие в Париж, уже вооружились. Я боюсь за короля, ваше величество.
— И я тоже. — Я глубоко вдохнула. — Его величество не станет больше защищать адмирала.
Я откинулась на спинку кресла и внимательно посмотрела на Анну.
Несколько секунд герцогиня не меняла позы, потом опустила голову. Когда она подняла глаза, я заметила, что они наполнились слезами.
— Я ждала много лет. Поклялась покойному супругу, что отомщу за него.
— Все должно произойти двадцать второго, — сообщила я. — На следующий день после празднеств. В это утро состоится заседание Совета, на котором обязательно будет адмирал Колиньи. — Я помолчала. — Нужно сделать все так, чтобы король и его семья не пострадали.
— Конечно, — тихо промолвила Анна. — Иначе это будет разрушительно для короны.
Своим ответом она подтвердила, что вину за убийства возьмет на себя дом де Гизов. Все посмотрят на это как на результат кровавой вражды, как на изолированный инцидент, к которому король непричастен.
— Постараюсь защитить тебя и твою семью от обвинений, — пообещала я, — но лучше, если твой сын на это время покинет город. Я пошлю за тобой завтра утром — уточнить детали. Сегодня не говори никому, кроме сына. Подумайте с ним, как лучше достичь нашей цели.
Я отпустила Анну и отправилась в аванзал к мадам Гонди.
— Будь добра, пригласи ко мне герцога Анжуйского, — велела я.
Когда она удалилась, я вернулась в свой крошечный кабинет и уселась за стол, оставив дверь открытой. Я смотрела на свои руки и удивлялась, что они не дрожат. В отличие от Анны д'Эсте я слез не проливала.
Ночь выдалась влажной и душной. Я лежала в постели, отбросив простыни. Когда стало светать, я поднялась и приказала мадам Гонди как можно раньше позвать ко мне Анну д'Эсте и ее сына, герцога де Гиза.
Последовали приготовления к свадьбе. Вместе с Эдуардом мы отправились в апартаменты Марго. У сына был безошибочный глаз художника, и он лично проверил, как разместили на свадебном синем платье сверкающие драгоценные камни. У дочери были красные припухшие глаза, но я сделала вид, что этого не заметила. Когда пришили последние камни, Марго встала перед большим зеркалом и со страхом себя оглядела.
Эдуард не удержался и соскочил со стула.
— Ты потрясающая! Ты будешь самой прекрасной королевой на свете.
Он взял сестру за руки и поцеловал в губы. Поцелуй получился не совсем братским. Марго покраснела и рассмеялась, как тогда, когда с ней флиртовал Анри де Гиз.
В комнате появились три принцессы: одна де Гиз, две другие — де Бурбон. Они решили потренироваться носить за невестой шлейф. Одна девочка взялась за конец, две другие — за середину. Смеясь, Марго переступила порог и сделала несколько шагов по коридору. Шлейф натянулся, и девочки подняли его с пола.
Я оставила дочь с тремя юными принцессами и повела Эдуарда в свои апартаменты. В кабинете меня дожидались Анри де Гиз и его мать.
Наша беседа длилась менее четверти часа. Дом де Гизов находился на улице Бетизи, что было удачно, поскольку Гаспар де Колиньи жил в гостинице на той же улице, рядом с Лувром.
У герцога де Гиза загорелись холодным огнем глаза, когда он произнес:
— Каждое утро Колиньи проходит мимо нашего дома, когда идет встречаться с королем, и возвращается днем той же дорогой.
«Удача улыбается тебе, Катрин».
— Есть окно, из которого можно выстрелить, — сообщила Анна.
— А кто стрелок? — спросила я.
— Моревель, — ответил герцог.
— Я его знаю, — вмешался Эдуард. — Во время войны он внедрился к гугенотам с целью убить Колиньи. К адмиралу он не смог подобраться и застрелил одного из его ближайших товарищей, человека по имени де Муи. К слову, этот де Муи был одно время учителем Моревеля. Они были знакомы много лет, но Моревель, не задумываясь, нажал на курок.
— Хладнокровный, — заметила я. — Это хорошо. Надо решить вопрос со временем. Убийство не должно омрачить празднеств, которые закончатся двадцать первого. На следующее утро я назначу заседание Совета, на которое приглашу Колиньи. Я отправлю к вам гонца. Передайте господину Моревелю, пусть подготовится; другой возможности у нас может не быть.
— Очень хорошо, — отозвался Анри де Гиз. — Но прежде я смиренно обращаюсь к его величеству с одной просьбой…
— Вы получите королевскую защиту, — пообещала я. — Тайно, конечно. После этого вам лучше немедленно покинуть Париж.
Затем герцог и его мать удалились, а Эдуард задержался.
— Ситуация в Париже становится нестабильной, — посетовал он. — Я приказал войскам сохранять спокойствие, но думаю, нашим добрым друзьям де Гизам светят тревожные дни. Священники жалуются, что гугеноты настраивают против Гизов католиков. Будем надеяться, что свадьба отвлечет людей от бунта.
Я развернула веер и быстро им замахала: в комнате стало жарко, как в печке.
— Отвлечет, — заверила я. — Должна отвлечь.
В сумерках я проводила Марго во дворец кардинала де Бурбона, где ей предстояло провести ночь. Когда наш экипаж покатился через старинный скрипучий мост к острову Сите, Марго оглянулась на Лувр и заплакала.
— Моя милая, — ласково произнесла я, — завтра ты будешь спать дома. Ничего не изменится.
— За исключением того, что я стану женой гугенота, — всхлипывала она, — а если начнется еще одна война… Ни мой муж, ни моя семья не будут мне доверять.
Марго была, конечно, права, и у меня защемило сердце. Я обняла ее, утерла слезы и поцеловала.
