Фич так и засиял от восторга.
— Это добрая новость, милорд.
Его взгляд блуждал по комнате, пока услышанное прокручивалось в сознании. Возможно, это самое радостное событие за последнее время, и хотя в основе всего лежало лишение его светлости титула и собственности, девушка была достойной компенсацией за все тяготы и страдания.
— Я не осмеливался предполагать, что вы с госпожой когда-нибудь поженитесь, но вы сделали отличный выбор, милорд, действительно отличный.
— Спасибо, Фич, — оглянувшись через плечо, поблагодарила Илис.
— Миледи, счастлив служить вам, — произнес Фич с застенчивой улыбкой. Отвесив им низкий поклон, он направился к двери. — Я сразу же расскажу об этом Спенсу, — добавил он, — Сразу же, как только принесу вам еще воды, милорд.
Дверь за ним закрылась, и они услышали, как он стремительно понесся вниз по лестнице.
— Кажется, Фич одобряет нас, — заключил Максим, прижимая к себе жену.
Илис посмотрела ему в глаза, в которых светилось восхищение и обожание.
— Думаю, он безумно счастлив, что мы больше не будем ссориться.
Фич принес еще два ведра воды и пошел за следующими, а Максим поднялся и с помощью Илис забрался в ванну. Он уже начал было расслабляться, когда дверь с грохотом распахнулась, и мимо ванны пролетел Фич с двумя ведрами горячей воды. Илис смешала воду в кувшине и принялась поливать мускулистую спину мужа.
Раздавшееся у двери нарочито громкое покашливание заставило Илис обернуться. Возле двери стояла экономка с подносом. Фрау Ганс презрительно усмехнулась, когда Илис указала ей на камин.
— Оставьте поднос возле огня, чтобы еда не остыла. Мы с его светлостью поедим после ванны.
— Я не поняла, что вы собираетесь есть вместе с его светлостью, Fraulein. — Она словно приросла к полу, не желая выходить из комнаты. Ее оскорбляло, что женщина помогает своему любовнику принимать ванну в присутствии посторонних. Поэтому она с радостью ухватилась за подвернувшуюся возможность намекнуть бесстыднице, что простолюдинке не пристало есть вместе со своим господином. — Я полагала, что вы будете есть внизу, на кухне.
— Вы ошиблись, фрау Ганс, — холодно заявила Илис.
Самоуверенное поведение экономки испортило ей настроение.
— Значит, вы желаете, фрейлейн, чтобы я принесла еще один поднос?
— Естественно! — Раздражение Илис нарастало. — И поторопитесь. И попросите гсрра Дитриха нагреть еще воды. После обеда я тоже приму ванну.
Но Максим не видел причин, чтобы так надолго это откладывать, и, улыбнувшись, предложил:
— Тебе нет необходимости ждать, любимая. Ванна достаточно велика, чтобы места хватило нам обоим.
Эти слова настолько шокировали фрау Ганс, что она, издав возмущенный возглас, приблизилась, печатая шаг, к столу и с грохотом опустила на него поднос. Оскорбленная подобным нарушением всех приличий, она резко развернулась и двинулась в зал, продолжая что-то бормотать себе под нос. Казалось, от ее тяжелой поступи содрогается весь замок.
Фич, заметив полный укора взгляд ее светлости, изо всех сил попытался сдержать улыбку, но хохот одержал над ним верх.
— Ты шокировал бедную женщину, Максим, — проговорила Илис, но в его глазах отражалось нечто совсем иное, чем беспокойство об экономке.
— Я ухожу, — объявил Фич, поймав нахмуренный взгляд хозяина — тот самый взгляд, который иногда заставлял слуг выполнять приказания с совершенно несвойственной им поспешностью.
— А теперь, миледи… — произнес Максим, когда дверь за Фи-чем закрылась. Он положил руки на края ванны и откинулся, разглядывая стройную фигурку жены. — Теперь время полностью в нашем распоряжении, и нам не надо бояться долгих холодных ночей. Сделай приятное своему мужу, почти своим присутствием его ванну. Я уже не в силах управлять сжигающим мое тело жаром.
С соблазнительной улыбкой на губах Илис подняла руки и собрала волосы в пучок. Потом заперла дверь и поставила поднос поближе к огню, отметив про себя, что еды там больше чем достаточно. Присев на край кровати, она скинула сапожки, подняла юбку и принялась снимать чулки, предоставив Максиму любоваться своими стройными ножками. Илис словно дразнила его, медленно освобождая тело от одежды. Она переступила край ванны. Пылающий страстью взгляд Максима с вожделением следил за каждым ее движением. Наконец Илис опустилась в воду и приникла к мужу. Наслаждаясь прикосновением к ее телу, он всем существом отдался неторопливому поцелую.
Раздался стук в дверь, и Максим поднял голову.
— Кто там?
— Мой господин, я принесла второй поднос с едой, — послышался голос фрау Ганс. — Желает ли фрейлейн Редборн, чтобы я внесла его в комнату?
— Уходите, — приказал Максим. — Мы заняты.
— Но фрейлейн Редборн сказала…
— Теперь она фрау Сеймур, — сердито поправил ее Максим.
Ошарашенная фрау Ганс судорожно сжала рукой горло. Неужели его светлость лишился разума, женившись на этой безродной негодяйке? Экономка настоятельно нуждалась в подтверждении, поэтому отважилась еще раз испытать терпение маркиза.
— Мой господин, вы хотите сказать, что госпожа Редборн… теперь… фрау Сеймур?
— Послушай, женщина, разве я не ясно выразился? — взревел Максим. — Она теперь леди Сеймур! А сейчас уходите и оставьте нас в покое! И не смейте тревожить нас, пока я вас не позову. Убирайтесь!
— Как пожелаете, милорд, — покорно ответила фрау Ганс, голос которой слегка дрожал. Воистину сегодня печальный день: такой высокородный дворянин унизился до того, чтобы дать свое имя какой-то подзаборной шлюхе.
— Леди Сеймур, — с мечтательным вздохом повторила Илис. Обняв мужа за шею, она перебирала его волосы. — Мне нравится, как это звучит.
— Да, миледи, — ответил Максим, лаская губами ее нежную шейку. — Никакая другая женщина не способна оказать больше чести этому имени.
Илис пристально взглянула на мужа.
— Даже Арабелла? — не смогла она сдержать любопытства.
— Я люблю только тебя, Илис, и больше никого, — ответил Максим и был вознагражден тем, как засияли ее глаза.
Продолжавшаяся вьюга скрыла в белой дымке рассвет, но пара, уютно устроившаяся в теплой спальне, которая отныне стала апартаментами хозяина замка, не обращала внимания на сердитое завывание ветра. Они лежали в кровати, радуясь спокойному и неторопливому началу нового дня. Казалось, прошла вечность, прежде чем они получили возможность насладиться близостью друг друга. Их голоса звучали приглушенно, когда они, примостившись на одной подушке, разговаривали о том, что волновало обоих: о том, на что надеялись, о чем мечтали, к чему стремились, о своем прошлом, настоящем и будущем. Уютно устроившись под одеялом, Максим лежал на боку, подложив руку под голову и подсунув согнутые колени под ноги раскинувшейся на спине Илис. Их руки переплелись, и когда Максим, смеясь, покусывал и целовал ее пальцы, Илис смотрела на него преисполненным любви взглядом. Это было началом их семейной жизни — своего рода закладка фундамента, который в дальнейшем позволит им противостоять яростным штормам и тяжелым испытаниям. Происходило нежное и мягкое перетекание двух жизней в одну.
