Гвинейра плотнее вжалась в кресло. Пронзительные взгляды старика вызывали у нее чувство стыда. Она уже жалела, что надела более свободное платье с вырезом. Взгляд Джеральда опустился с ее бледного лица к груди. Когда он смотрел так пристально, он не мог не заметить…
– А сегодня? – произнес он с издевкой. – На тебе нет корсета, принцесса? Ты надеешься, что к тебе пожалует настоящий мужчина, в то время как твой жалкий муж будет лежать в своей кровати?
Гвинейра вскочила на ноги, когда Джеральд попытался схватить ее. Инстинктивно она отпрянула назад. Джеральд побежал за ней.
– Ага, значит, когда ты видишь настоящего мужика, ты пускаешься наутек. Я так и думал… Мисс Гвин! Ты хочешь, чтобы я тебя упрашивал? Но настоящий мужчина так легко не сдается…
Джеральд схватил ее за платье, Гвинейра споткнулась. Лукас попытался разнять их.
– Отец, ты забываешься!
– Значит, я забываюсь? Нет, мой любимый сынок! – Старик с силой ударил Лукаса в грудь кулаком. Лукас не решался дать сдачи. – Разум оставил меня еще тогда, когда я купил тебе эту породистую лошадку. Мне жаль тебя, правда жаль… Надо было сразу брать ее для себя. Тогда у меня уже была бы полная конюшня наследников.
Джеральд наклонился над Гвинейрой, упавшей в кресло. Она попыталась встать и убежать, но он толкнул ее, и Гвинейра упала на пол. А затем старик навалился на нее сверху прежде, чем она могла что-либо сделать.
– Сейчас я вам покажу… – прокашлялся Джеральд. Он окончательно опьянел, и его голос совсем сел, но сил у старика было хоть отбавляй.
В его глазах Гвинейра увидела нескрываемую похоть.
Запаниковав, она попыталась вспомнить, что произошло в Уэльсе. Разве она пыталась соблазнить его? Или же он всегда чувствовал влечение к ней, и она просто была слепа, не замечая происходящего?
– Отец… – Лукас попытался схватить его сзади, но кулак Джеральда оказался быстрее. Пьяный или нет, старик всегда мог нанести крепкий удар.
Лукас отлетел назад и на мгновение потерял сознание. Джеральд стащил с себя штаны. Гвинейра услышала лай собаки на террасе. Почуяв неладное, Клео стала царапаться в дверь.
– Сейчас я тебя всему научу, принцесса… Сейчас я покажу тебе, как это делается…
Гвинейра застонала от боли, когда он, разорвав в клочья платье и шелковое белье, резко вошел в нее. Она чувствовала запах виски, пота и жаркого, соус с которого пролился Джеральду на рубашку. Девушку тошнило от отвращения. Она увидела ненависть и чувство победы в глазах старика. Одной рукой Джеральд прижимал ее к полу, другой мял ей грудь и при этом жадно целовал шею. Когда он попытался засунуть свой язык ей в рот, Гвинейра укусила его. После первоначального шока она начала отбиваться и дралась так отчаянно, что ему пришлось держать ее обеими руками. Но Джеральд продолжал двигаться на ней, и Гвинейра наконец-то поняла, что имела в виду Хелен, когда сказала ей: «По крайней мере все быстро заканчивается».
Обессиленная, Гвинейра продолжала лежать на полу. С улицы были слышны истерические завывания Клео и бой барабанов. Гвинейра надеялась, что собака не попытается протиснуться в дверь, и постаралась успокоиться. Когда-нибудь это безумие должно было закончиться…
Джеральд заметил, что невестка смирилась с происходящим, и истолковал это как согласие.
– Теперь… тебе нравится, да, принцесса? – Он прокашлялся и начал двигаться еще более яростно. – Теперь тебе нравится! Не можешь насладиться сполна, да?.. Настоящий мужик… совсем другое дело, не правда ли?
У Гвинейры не было сил даже проклинать его. Казалось, ее боль и унижение никогда не закончатся. Секунды превратились в часы. Джеральд стонал, кашлял и постоянно бормотал какие-то непонятные слова, сливающиеся с боем барабанов и лаем собаки в оглушающую какофонию. Гвинейра даже не понимала, кричит она или же молча сносит пытку. Ей просто хотелось, чтобы Джеральд встал с нее, даже если это означало, что он…
Гвинейра почувствовала, как тошнота подступила к горлу, когда он наконец-то излился в нее. Она чувствовала себя грязной, оскверненной, униженной. В отчаянии она отвернула голову, когда Джеральд, кашляя, рухнул на нее всем своим телом и прижал свое разгоряченное лицо к ее шее. Его вес придавил ее еще сильнее к полу. Гвин казалось, что она вот-вот задохнется. Она попыталась сбросить его с себя, но у нее ничего не получилось. Почему он больше не двигался? Он что, умер на ней? Она бы восприняла такие новости с радостью. Если бы у нее был нож, она точно воткнула бы его в старика.
Затем Джеральд все-таки скатился с Гвинейры и встал, стараясь не смотреть на нее. Что он чувствовал? Удовлетворение? Стыд?
Он стоял, пошатываясь, и снова пытался дотянуться до бутылки.
– Надеюсь, это послужит тебе уроком… – спокойно произнес он. Без чувства гордости, а скорее, с сожалением. Искоса взглянув на плачущую Гвинейру, Джеральд добавил: – Если тебе было больно, что ж… не повезло. Но в конце тебе понравилось, не так ли, принцесса?
Спотыкаясь, Джеральд Уорден поднялся по лестнице. На молодую женщину он больше не смотрел. Гвинейра беззвучно всхлипывала.
Наконец Лукас наклонился над ней.
– Отвернись! Не прикасайся ко мне!
– Но я же ничего не делаю тебе, любимая… – Лукас хотел помочь ей подняться, но она отказалась.
– Исчезни, – сказала она дрожащим голосом. – Теперь уже слишком поздно, ты мне ничем не можешь помочь.
– Но… – Лукас запнулся. – Что я должен был сделать?
Гвинейре в голову тут же пришло сразу несколько ответов на этот вопрос. Лукасу не понадобился бы и нож, он мог бы ударить отца железной кочергой.
Однако Лукас не мог до такого даже додуматься. Очевидно, его занимали другие мысли.
– Но… тебе же не понравилось… или все же. – спросил он тихо. – Ты же не…
Каждый мускул в теле Гвинейры болел, но ее ярость помогла ей подняться на ноги.
– А даже если и так, то что… Тряпка! – крикнула она ему. Еще никогда Гвинейра не чувствовала себя настолько оскорбленной и брошенной. Как этот дурак мог думать, что подобное унижение доставляло ей удовольствие? Сейчас ей ничего не хотелось больше, чем задеть Лукаса. – Что, если другой и вправду делает это лучше? Ты бы пошел к настоящему отцу Флёр и вызвал бы его на бой? Да? Или ты снова поджал бы хвост, как сегодня со стариком? Черт возьми, мне так жаль тебя! И твоего отца, у которого все еще так много сил! Кто такой «педик», Лукас? Или этого слова леди лучше не знать?
Гвинейра увидела боль в его взгляде и забыла о своей злости. Что она делает? Почему вымещает на Лукасе свою ненависть за то, что сделал его отец? Лукас не виноват в том, что по своей природе не такой, как все…
