— Это называется «потолковать»? — саркастично осведомилась Мия.
— Кто же виноват, что с членом в пизденке ты становишься куда сговорчивее, — усмехнулся он.
Мия задохнулась от возмущения.
— Свинья! — она врезала ему кулаком под ребра. Тео сдавленно крякнул.
— Вот только не нужно распускать руки, моя прелесть, — прищурился он, — а то ведь можно и огрести.
Мия отняла у него бутылку и допила последние капли вина.
— Так ты, вдобавок ко всему, еще и руку на женщин поднимаешь? — презрительно фыркнула она.
— Только в самом крайнем случае, — ухмыльнулся он.
Обнаружив, что выпивки больше не осталось, Тео поднялся со скамьи. Мие до боли не хотелось расставаться, но делать нечего. С невольным вздохом она последовала его примеру.
— Уже поздно, — сказал он, — маленьким девочкам пора в кроватку.
— Да пошел ты! — надменно бросила она и, гордо развернувшись, зашагала прочь.
— Спокойной ночи! — донеслось ей вслед.
Мия закатила глаза. Даже не поцеловал на прощание! Мудак!
Глава 9
Время шло, а от Тео не было ни слуху ни духу. Мия изнывала от желания его увидеть и ненавидела себя за это. Да, он сволочь, негодяй, похотливый мерзавец — но все же она не могла выбросить его из головы. Каждая ночь была наполнена тяжелыми влажными снами — ей грезилось, будто Тео берет ее то на балконе, то в беседке, то, почему-то, в библиотеке, среди наваленных друг на друга книг. Она просыпалась, все еще содрогаясь в сладких отголосках оргазма, и долго лежала с открытыми глазами, лихорадочно комкая одеяло и вглядываясь в беспросветную темноту.
Когда тот лакей, что передал ей записку от Тео, попадался в поле зрения, сердце начинало биться с удвоенной частотой. Мия смотрела на слугу с такой трепетной надеждой, что тот, очевидно, вообразив, что она к нему неровно дышит, начал в ее присутствии подбочениваться, и даже раз-другой игриво ей подмигнул.
А еще Мия жутко ревновала Тео к Изабелле. Каждое утро она украдкой вглядывалась в ее лицо, выискивая на нем признаки бурного свидания, а по вечерам пыталась за ней шпионить. Однако, застать тетку с любовником так и не удалось.
В конце концов, она дошла до такого отчаяния, что порывалась написать записку сама и передать ее Тео через того слугу. Лишь остатки гордости удерживали ее от столь унизительного поступка…
Подошло время традиционного бал-маскарада, подготовка к которому так удачно помогла избавиться от Аннабель. Тогда Мия танцевала перед Константином в самодельном костюме, а сейчас на ней красовался изысканный наряд, скроенный лучшей швеей Форталезы.
Мия придирчиво осмотрела себя в зеркале. Переливающийся рубиновый шелк жидким пламенем струился по соблазнительным изгибам ее тела, волосы, руки и шею украшали сияющие золотые драгоценности, а полупрозрачная вуаль загадочно прикрывала нижнюю половину лица.
— Тут сделай поуже, — велела она портнихе.
Та вынула изо рта пару булавок и подколола платье на поясе. Талия стала казаться еще тоньше, а грудь — пышнее.
— Вы ослепительны, госпожа, — с восхищением выдохнула швея, и Мия была с ней вполне согласна.
Примерка ее порадовала. Увидев имя «Теодоро Мариотти» в списке приглашенных, она поняла, что на маскараде просто обязана всех затмить. После свидания в беседке прошло уже две недели, а этот мерзавец так и не объявился. Но ничего, он увидит ее на балу — блистательную и великолепную, и сгрызет от досады локти.
***
Бал-маскарад был в самом разгаре. Пираты, ведьмы, вампиры — в каких только костюмах не щеголяли приглашенные! В золотистом отблеске свечей буйным вихрем проносились маски и перья, ленты и веера. Мия порхала среди гостей, собирая щедрый урожай восторженных комплиментов, кружилась в вальсе, отплясывала кадриль. Ее сольный алькантарский танец взорвал публику оглушительными аплодисментами, но этого ей было недостаточно. Мия жаждала восхищения лишь одного человека, но сколько не озиралась по сторонам — нигде его не видела. Да, это был маскарад, и лица большинства гостей закрывали шелковые, кружевные или кожаные маски, но Мия все же надеялась, что узнает Тео в толпе. Ей так хотелось, чтобы, став свидетелем ее ошеломительного успеха, он понял, что потерял… Но этот подонок, похоже, просто не удосужился явиться…
Она была уже готова впасть в отчаяние, но тут князь объявил выступление «непревзойденного Теодоро Мариотти». Мия вздрогнула, не поверив своим ушам. Как? Он здесь? Она в недоумении уставилась на подмостки. Ну конечно, кто бы сомневался! Еще во время танцев она то и дело натыкалась взглядом на безобразную маску с птичьим клювом и круглыми прорезями для глаз, удивляясь, какому идиоту хватило ума напялить на себя это уродство. И вот «чумной доктор» снимает свой дурацкий шлем и оказывается ни кем иным, как достопочтимым господином Мариотти. Неужто нельзя было нарядиться отважным пиратом или благородным разбойником?.. Ему так нравится эпатировать публику, или он попросту ненормальный?
Под нетерпеливые возгласы зрителей Тео уселся на стул, и слуга поднес виолончель. Мариотти обнял ее изгибистый корпус как любимую женщину, и нежно, почти интимно прижался к грифу щекой.
Конский волос смычка легко коснулся струн, и по залу прокатился глубокий насыщенный звук, от которого завибрировало где-то в горле. Полилась чарующая музыка — томная, зовущая, страстная, как молодое вино. Она то порхала бабочкой на цветущем лугу, то накатывала неукротимой грозой.
Тело музыканта превратилось в живой инструмент, двигаясь с виолончелью в такт мелодии. Его глаза были закрыты, губы что-то шептали, словно напевая мотив. Пальцы левой руки ловко и уверенно прижимали струны, правая — виртуозно орудовала смычком. В надрывных пассажах звенела неутолимая боль и щемящая тоска… то будто пела не виолончель, а сама душа… Мия была готова простить ему все, лишь бы почувствовать вкус этих губ, ощутить жар этих рук, слиться с ним в единое целое, позволяя ему делать с собой все, что он пожелает…
Мелодия взметнулась в облака стаей белокрылых голубей, на мгновение замерла в вышине, а затем вдруг взорвалась, осыпаясь на зрителей ослепительным водопадом сверкающих бриллиантов.
Прозвучали последние ноты. Пронзительные и тягучие, они погасли, как закат над морской волной, оставляя за собой дымное послевкусие догорающего костра, и когда слушатели снова оказались в состоянии сделать вдох, зал разразился бурными аплодисментами…
Вновь объявили танцы, большую часть из которых Мия провальсировала с женихом, а за остальные — кавалеры чуть ли не передрались. Когда она, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, снова вернулась к подмосткам, Тео там уже не было.
После нескольких бокалов вина томительно кружилась голова. Мие до дрожи захотелось увидеться с Тео наедине, хоть на секунду его обнять, вдохнуть его запах, прижаться к его груди…
Отчего-то она была уверена, что найдет его в той беседке, где они встречались две недели назад. Приветливо улыбаясь гостям, она как бы невзначай добралась до выхода и украдкой выскользнула за дверь.
…Тео был там. Не один. Уже на подходе к беседке Мия услышала похотливые стоны. Изабелла! Тварь! Кровь прилила к щекам, руки невольно сжались в кулаки.
Самым разумным было бы развернуться и уйти, но Мия, до боли стиснув зубы, обогнула разлапистый куст, который заслонял обзор. По случаю праздника в парке зажгли все фонари, и беседка была видна, как на ладони. Вот он, мерзавец! Густые заросли скрывали его ниже груди, но ритмичное покачивание плеч не оставляло никаких сомнений в том, что сейчас он ублажает тетушку Изабеллу, чьи сладострастные крики оглашают собой всю округу.
Мия остолбенела. Ноги ослабли, и чтобы не упасть, она судорожно уцепилась за колючий сучок. Когда Тео ее заметил, то на мгновение оторопел, но в следующий момент продолжил свое занятие, невозмутимо глядя в ее глаза.
В груди все сжалось в болезненный ком. Мия не могла пошевелиться: Тео своим взглядом словно пригвоздил ее к месту, не прекращая при этом усердно трудиться над Изабеллой.
