— Лекс! — пронзительно воскликнула она, устремляясь вперед.
Александра Бэлфор, графиня Килкерн, ответила теплым объятием.
— Итак, это правда?
— Будь на то моя воля, ничего подобного никогда бы не случилось, — ответила Виктория, усаживаясь на край кровати.
— Ты не обидишься, Дженни, если мы пару минут побудем наедине?
Горничная сделала книксен.
— Леди, вам надлежит быть в кафедральном соборе к одиннадцати часам.
— И я буду там.
Как только Дженни вышла из комнаты, Александра с озабоченным видом присела рядом с подругой.
— Лекс, мне не нужно читать лекций. По крайней мере никто не запирал меня в погребе, чтобы принудить к этому.
— Понятно. Так что же случилось?
— Все и ничего, выбирай сама. Я поцеловала маркиза Олторпа на вечере у Фрэнтонов, и все видели это. Мой отец решил, что я должна выйти за него замуж.
— Но почему ты поцеловала его на глазах у всего общества?
Виктория отвернулась.
— Я не знаю! Он хорош собой и…
— У твоих ног было множество красивых мужчин с тех пор, как тебе исполнилось двенадцать, но ты не целовала ни одного из них на приемах у леди Фрэнтон.
— Он первый поцеловал меня.
— Так-так.
— Хорошо, я идиотка. — Она ударила кулаком по постели. — Причиняю неприятности, даже не желая этого. Со мной всегда так.
— Ты прыгаешь, не успев подумать.
Виктория не отрывала глаз от подруги, но вовсе не чувствовала себя успокоенной.
— Хочешь сказать, я заслужила это? За последнюю неделю я столько всего наслушалась, что больше не нужно, благодарю тебя.
— Вообще-то и когда ты посещала академию мисс Гренвилл, и после тебе всегда удавалось быть первой. Ты никогда не шла следом за кем-то и никогда не делала того, чего не хотела.
— Так, по-твоему, я сама хочу выйти замуж за Олторпа? Ну уж нет! Его репутация еще хуже, чем моя. Он хочет жениться на мне только потому, что это освобождает его от неудобств при поисках невесты.
— Это он сказал тебе сам? — Александра скептически посмотрела на подругу.
— Да, именно так.
Александра медленно встала.
— Тогда он не достоин тебя, Лисичка. Но, кажется, остановить это уже невозможно.
— Я пыталась остановить, но все бесполезно. Разве только у меня не появится желание убежать или стать бродячей актрисой.
— Нет, я не могу этого позволить. — С печальным выражением лица Александра взбила юбки подвенечного платья Виктории.
— И я не могу.
— Я бы ни за что не вышла замуж за Люсьена без любви. Если ты чувствуешь себя обязанной пройти через это, дай себе время разобраться, прежде чем решить окончательно. Должно быть, у него присутствует интеллект, иначе он никогда бы не прожил пять лет в Европе.
— Мне придется выйти за него замуж, Лекс, — вздохнула Виктория. — Иначе отец и все в Лондоне подумают, что я не забочусь о чести нашей семьи. Но я не буду иметь дело с Сином Графтоном до тех пор, пока он не докажет свою значительность.
Александра поцеловала ее в щеку.
— Не расставайся с надеждой, Виктория. Ты постоянно удивляешь меня; возможно, он удивит тебя.
— Надеюсь, что все произойдет именно так.
— Ты что, сошел с ума? — прошипел Джон Бейтс.
— Возможно. — Синклер обернулся к зеркалу туалетного столика, чтобы посмотреть на узел своего галстука. — Великолепно, Роман. Ты превзошел самого себя.
— Ага, — отозвался слуга. — Главное, хорошенько загримировать тебя перед казнью.
— Син, ты не можешь жениться! Ты поклялся не делать этого, пока…
— Она нужна мне.
— Ты нуждаешься в ней? Или ты хочешь ее?
— Это тоже, но…
— Тогда уложи ее на спину и…
— Остановись, Бейтс! — резко воскликнул Синклер. — Ты говоришь о моей будущей жене.
— Жене — через двадцать минут, — уточнил Роман. — Бейтс, где Криспин? Этот парень мог бы отговорить его.
— Ты прав, я немедленно приведу его. Не уходите, пока я не вернусь.
Маркиз насупился. Он хотел жениться на Виктории Фонтейн не только потому, что их союз поможет ему поймать убийцу; что-то в ней влекло его, и отрицать это было невозможно.
— Бейтс. — Синклер постарался успокоиться. — Возможно, Томас знал напавшего на него. Есть вероятность того, что этот человек — один из знакомых Лисички Фонтейн.
— Значит, и она пострадает?
— Я не допущу этого. Она ориентируется среди подонков лондонского света лучше, чем я. Не беспокойся, когда все кончится, если она захочет развестись со мной, я дам ей такую возможность.
Лишь после того как сделал это заявление, Синклер понял, что эта идея ему совсем не по душе. Он жаждал Викторию Фонтейн, и, как ни странно, чем менее она стремилась соединиться с ним, тем сильнее становилось его желание.
Он хотел, чтобы она полюбила его, а это невозможно. Вероятно, все закончится тем, что их убьют.
— Если ты еще не опомнился, нам лучше всего отправиться в Вестминстерский собор, — ворчливо произнес Роман.
Синклер сдержал неожиданный приступ нервного раздражения.
— Думаю, представление удастся лучше, если я напьюсь. Как вы считаете?
— Я бы выпил, — поддержал его Бейтс.
— Я бы сказал — нет, Син, — вмешался в разговор слуга. — Высший свет примет тебя в свои ряды, если ты не будешь представлять для него угрозы. Если ты шокируешь их, перед тобой закроются все двери, и тогда твоя игра окажется напрасной.
— Кроме того, — добавил Бейтс, — стоит остаться трезвым, чтобы с ясным умом оценить величайшую ошибку в своей жизни.
Возможно, Бейтс был прав. Однако он начал это и нужно пройти все до конца.
Маркиз через силу улыбнулся.
— Только одну из многих. И если бы все ошибки выглядели, как Лисичка Фонтейн, я бы не возражал повторить их. — Он взял в руки перчатки из тонкой кожи. — Роман, лорд Стиветон перешлет вещи своей дочери во время церемонии. Размести их в спальне и в гостиной.
— Ты скажешь это Майло? Иначе он меня не послушает.
— Я уже сказал и хочу, чтобы здесь все было под твоим присмотром.
Слуга вздохнул:
— Слушаюсь. Было бы гораздо приятнее, если бы ты насчитывал больше четверых людей в мире, которым можешь доверять.
Усмехнувшись, Син хлопнул его по спине.
— Ты уверен, что я тебе доверяю?
Роман нахмурился.
— Я упакую все на случай, если ты передумаешь. — Убирая вещи, он продолжал ворчать: — Привести Лисичку в дом, где уже полно змей. И надо же было такое придумать!
Все, что Виктория вспоминала позже о своей свадьбе, было отмечено слепящим блеском: бисер, жемчуга и драгоценные камни на гостях отражали свет сотен свечей, мерцающих вдоль длинных нефов собора. Слава Богу, с ней не случилось обморока, хотя достало бы самого легкого ветерка, чтобы она упала на пол.
