— Что бы я ни думала о лобстере, но вот леди Элизабет, к примеру, просто влюбилась в пирожные с кремом.
— Она съела, должно быть, штук пять. Она очень милая и искренняя, не правда ли?
— Говорят, лорд Далфур женился бы на ней, но ее отец был против, и теперь она решительно отказывается от общества других мужчин.
Мисс Огилви вздохнула:
— Как это печально! Они встречаются вопреки воле ее отца на всевозможных приемах вроде этого. Очень романтично, но, по моему мнению, истинную любовь мы видели сегодня у Тремонтов.
— Маркиз и маркиза решительно были заняты только друг другом. Они напомнили мне моих родителей.
Когда-нибудь у Кейтлин тоже будет столь же счастливый семейный союз.
Мисс Огилви оглянулась на лакея, который шел в нескольких шагах впереди них, наклонилась и шепнула Кейтлин на ухо:
— Мисс Херст… Вам не показался немного странным герцог?
Кивнув, Кейтлин прошептала в ответ:
— За обедом он едва сказал хоть слово. А что это была за штуковина, которую он все время вертел в руках?
— Табакерка. Кажется, он любит ее больше жизни.
— Думаю, будь у меня жена, которая флиртует направо и налево, я чувствовала бы себя примерно так же.
— Во время обеда она вела себя просто ужасно, не правда ли?
— Трудно сказать, кого она выделяла больше — лорда Маклейна, лорда Дервиштона или лакея, который подавал суп!
Мисс Огилви усмехнулась, но быстро спохватилась:
— А что она говорила про цвет ваших волос! Сказала, что это ненастоящий цвет, и предположила, что вы… Знаете, я разозлилась, как никогда в жизни.
— И я тоже. Но к счастью, мне удалось отомстить. — Кейтлин засмеялась. — Я съела два кусочка пирожного с помадкой, и ей ничего не осталось.
Мисс Огилви прыснула:
— Как хорошо, что вы рассердились не на меня!
Лакей остановился возле двери, ведущей в спальню Кейтлин. Мисс Огилви махнула ему рукой, отсылая прочь:
— Большое спасибо, но отсюда мы и сами сможем найти дорогу.
Поклонившись, лакей удалился вниз по лестнице. Дождавшись, пока он скроется из виду, мисс Огилви сказала:
— Мисс Херст, надеюсь, вы не сочтете меня слишком навязчивой, ведь мы познакомились только сегодня днем. Но мне кажется, что я вас знаю давным-давно и…
— Пожалуйста, зовите меня Кейтлин!
Мисс Огилви просияла:
— А вы меня Салли, хорошо?
— С удовольствием.
— Отлично! Я хочу сказать, что сегодня за обедом ломала голову — неужели лорд Маклейн питает к вам склонность?
Кейтлин вытаращила глаза:
— Почему, Бога ради, вам так показалось?
— Он не сводил с вас глаз целый вечер.
— Но лишь потому, что пытался меня разозлить.
Салли растерянно захлопала глазами:
— Это ему удалось?
— Да. Несколько раз. То, что он говорит, может показаться безобидным, однако…
— Зачем ему это нужно? — Салли покачала головой. — Мужчин так трудно понять.
— Не всех.
Относительно намерений некоторых из них она не заблуждалась. Совершенно ясно, что Александр пытался вывести ее из себя и заставить совершить что-то не совсем приличное. Но зачем? Чего он надеется достичь? Завтра она это выяснит. Но одно ей известно совершенно точно: Александр Маклейн…
— Дорогая, можно задать вам один вопрос?
Кейтлин с трудом оторвалась от размышлений, возвращаясь к действительности.
— Конечно.
— Что вы думаете о графе Кейтнессе?
— О ком?
Щеки Салли порозовели.
— Вы, верно, его не заметили, он сидел на другом конце стола, рядом с графиней Дамфри, и почти все время молчал.
— Ах да! Кажется, очень приятный молодой человек.
Салли обрадовалась:
— Я тоже так думаю!
Потом они заговорили об обеде, о том, во что были одеты другие дамы, но вскоре Салли уже не могла сдержать зевоты, и девушки распрощались на ночь.
За дверью спальни ее ждала Мьюрин.
— Ох, мисс, как прошел вечер?
— Чудесно.
Кейтлин распустила пояс и позволила горничной снять с нее платье и нижние юбки. Потом горничная надела на нее ночную сорочку и накинула на плечи шаль.
— Сядьте к зеркалу, мисс. Я расчешу вам волосы.
Кейтлин села к туалетному столику и стала наблюдать в зеркале, как Мьюрин вынимает шпильки из ее волос и принимается осторожно расчесывать прядь за прядью. Горничная улыбнулась:
— Вам понравился обед?
Умиротворенная мерными движениями щетки, Кейтлин сонно ответила:
— Еда была выше всяких похвал, и почти все гости показались мне очень милыми.
— Почти все?
— Все, кроме лорда Маклейна и герцогини, которые… — Кейтлин поймала в зеркале взгляд Мьюрин. — То есть я хочу сказать…
— Ох, да тут нечему удивляться, — сообщила горничная, орудуя щеткой для волос. — Осмелюсь сказать, Маклейн положил на вас глаз, ведь вы такая красивая, а если чего нашей хозяйке поперек горла, так это когда ее бывший дружок начинает увиваться за другой.
Кейтлин нахмурилась:
— Ее дружок?
— Ну, теперь-то уже нет. Но в прошлом году они были вместе, а потом он перестал ее навещать. Не думаю, чтобы ее светлости это понравилось, потому что она сделалась сущей мегерой, пока он не явился снова, несколько месяцев назад. Теперь он опять тут, да только…
Оглянувшись на дверь, Мьюрин громко зашептала ей на ухо:
— Он не остается на ночь в ее спальне, как раньше.
— Воображаю, что сказал бы на это герцог!
— Думаю, ему все равно. Пока герцогиня сидит во главе его стола да как следует заправляет в доме, ему безразлично, чем она занята. Думаю, так бывает во многих семействах — и это очень грустно, если хотите знать мое мнение.
Кейтлин вспомнила, как герцогиня смотрела на Маклейна, когда ей казалось, что никто не видит; как ее лицо приобретало все более кислое выражение по мере продолжения обеда.
— Значит, это он разорвал их связь?
— Точно, хотя горничная ее светлости сказала мне сегодня утром, будто ее светлость надеется его вернуть.
Кейтлин вдруг заметила, что сжала кулаки, и заставила себя расслабиться. Какая разница, с кем спит Маклейн? Он ее ужасно раздражает, вот и все!
— Мне трудно поверить, что у герцога не возникает неприятностей из-за… наклонностей герцогини.
— Ха, мисс! Видали вы его сегодня на обеде?
— Да, но…
— И он не заснул?
— Да, проспал часть вечера.
— И вы заметили, что он на добрых лет тридцать старше ее светлости? Она была сущее дитя, когда он увидел ее, да и решил жениться. — Голос Мьюрин снова упал до шепота. — Прошлым летом горничная ее светлости пристрастилась к клубничной наливке, так что однажды взяла и проболталась, что герцогиня-то вовсе не урожденная леди.
