«Я теряю время на размышления о нем, — посетовала девушка. — Мне нужно срочно разыскать Патрика».
Она осторожно, чтобы никто не заметил, спустилась по лестнице и, пока слуги были заняты в столовой, поднялась на балкон менестрелей.
Этот балкон был украшен деревянной резьбой, из-за которой менестрели могли разглядывать гостей, в то время как гости наслаждались музыкой и пением, но не видели исполнителей.
Когда Рокуэйна открыла дверь на балкон, из зала послышался смех.
Она тихонько подошла к резному ограждению и посмотрела вниз. В конце стола в кресле с высокой спинкой, украшенной герцогской короной, сидел хозяин замка.
По правую руку от него расположился маркиз, а Патрик — на противоположной стороне стола. Гости веселились, поднимали чарки, провозглашая тосты друг за друга, и до краев наполняли тарелки яствами, в изобилии стоявшими на огромных серебряных блюдах с герцогским гербом.
Рокуэйна заметила, что тарелка маркиза почти пуста и он едва пригубил вино из своей рюмки.
Зато герцог прикладывался к кларету чаще, чем обычно, и пребывал в хорошем расположении духа.
Герцог оживленно беседовал с маркизом, и хотя Рокуэйна не могла расслышать, о чем они говорили, ей казалось, что речь шла о подготовке к свадьбе и о том, как герцог доволен, что маркиз станет его зятем. Девушка словно читала мысли тех, за кем наблюдала.
Переведя взгляд на Патрика, она убедилась, что права. Молодой человек сидел с хмурым видом перед почти пустой тарелкой.
Вскоре маркиз поднялся из-за стола, и девушка поняла: он объясняет герцогу, что ему пора ехать.
Герцог также встал, и Рокуэйне почудилось, что он уговаривает маркиза не спешить с отъездом.
Маркиз произнес тост за герцога, а гости — за маркиза.
«Вы блестяще выступили на скачках, милорд!», «Успехов вам на следующих соревнованиях!», «За вашу победу на скачках в Донкастере!»
— Благодарю вас, — улыбался маркиз. — Но я в прямом и переносном смысле не говорю «гоп», пока не перепрыгну!
Раздался взрыв смеха, и гости все еще пили за его здоровье, в то время как он с герцогом вышел из зала.
В этот момент девушка увидела, что Патрик также поднялся из-за стола, и поняла, что он хочет уйти. Ему было неизвестно, что Кэролайн уехала в Лондон, и, не увидев ее на скачках, он решил, что девушка ждет его в роще.
Рокуэйна спустилась с балкона, вышла из дома и направилась к стойлу, где оставила свою лошадь. Девушка не торопилась, потому что хотела, чтобы Патрик раньше нее вышел из конюшни и, таким образом, никто не увидел их вместе.
Рокуэйна подошла к конному двору как раз в тот момент, когда маркиз садился в фаэтон.
Она никогда не видела более красивого экипажа, запряженного четверкой великолепных лошадей.
Сам маркиз являлся органичной частью своего выезда и представлялся Рокуэйне героем, сошедшим со страниц одного из романов.
На строптивом Вулкане восседал грум в белом парике и черной шапочке. Конь был спокоен, но Рокуэйна не сомневалась, что маркиз держит его в поле зрения.
Наконец, когда кавалькада переехала мостик и стала удаляться по дубовой аллее, Рокуэйна оседлала коня и отправилась на встречу с Патриком.
Увидев ее одну, молодой человек сразу забеспокоился.
— Где Кэролайн? Что случилось? Я был уверен, что она придет на скачки!
— Герцогиня повезла ее в Лондон, чтобы купить приданое! — ответила Рокуэйна.
Патрик заволновался.
— Я не подумал о такой возможности.
— Мы тоже. Но ведь ты знаешь герцогиню! Она считает, что Кэролайн делает блестящую партию и ее приданое должно быть не хуже, чем у королевы!
Патрик даже не улыбнулся.
— Я ужасно боялся, что не увижу ни тебя, ни ее. Дело в том, что мой дядя умер и я должен уехать дня на три-четыре.
— Но Кэролайн пробудет в Лондоне не меньше, и я напишу ей, чтобы она за тебя не волновалась.
— А она волновалась?
— Ну конечно, ведь ей даже не удалось попрощаться.
— Пожалуйста, Рокуэйна, сообщи ей о смерти дяди и напиши, что теперь у нас будут деньги и мы сможем сделать все так, как задумали. А ты не знаешь, когда Кэролайн вернется?
Рокуэйна развела руками.
— Не имею представления, но она обещала дать мне знать. Когда мы встретимся с тобой? В следующий понедельник?
— Думаю, я вернусь либо в воскресенье вечером, либо в понедельник утром.
— Надеюсь, к тому времени у меня будут для тебя какие-нибудь новости.
— Спасибо, Рокуэйна. Кстати, ты была на скачках?
Она заулыбалась.
— Я думаю, что твое великолепное выступление — хорошее предзнаменование для вас с Кэролайн. Значит, вы пришли к финишу одновременно?
— Как мне хотелось победить его!
— Я понимаю, но если учесть, что у него прекрасная лошадь и сам он первоклассный наездник, можно считать, что ты сделал просто невозможное!
— Все равно в состязании с ним мне хотелось бы выйти победителем, во всяком случае в отношении Кэролайн!
Он говорил с такой решимостью, что Рокуэйне захотелось подбодрить его.
— Так и будет! Я уже говорила Кэролайн, что у меня предчувствие: вы поженитесь и будете счастливы.
Патрик наконец улыбнулся, и его лицо просветлело.
— Спасибо, Рокуэйна. А когда мы поженимся, обещаю, что обязательно поможем тебе!
— Поможете? — удивилась девушка.
— Неужели ты думаешь, что никто не знает, как нелегко тебе живется у тети и дяди? Все любили твоего отца и считают, что герцог с герцогиней относятся к тебе недостойно. Ты должна занимать в семье место, положенное тебе как дочери своего отца!
Это было так неожиданно, что на глаза у нее навернулись слезы.
— Спасибо тебе. Мне очень важно знать, что папу не забывают!
— Конечно, не забывают! Все, кто знал твоих родителей, любили их.
Он вздохнул.
— Если бы лорд Лео был герцогом, мне не пришлось бы задумывать побег с Кэролайн, опасаясь скандала.
— Ты боишься скандала? Патрик снова улыбнулся.
— По правде говоря, нет. Я хочу лишь, чтобы Кэролайн была счастлива, и я уверен, что счастлива она будет только со мной.
— Именно это и я ей говорила. Как на скачках есть барьеры, так и на пути к вашему счастью есть трудности, которые надо преодолеть.
— Ты права, несмотря ни на что, Кэролайн будет моей!
— Мне нужно возвращаться, — сказала Рокуэйна. — Сам понимаешь, нам несдобровать, если узнают, что мы что-то замышляем. Но я приеду сюда в понедельник, и надеюсь, с добрыми известиями.
— А к тому времени, — тихо сказал Патрик, — у меня будет разрешение на брак и, даст Бог, деньги, которые позволят мне обеспечить Кэролайн ту жизнь, к которой она привыкла.
— Самое главное, что у нее будешь ты, — заметила девушка.
