Вир медленно ослабил галстук и снял его.
— Сэр! — Руки Элиссанды намертво вцепились в ворот халата. — Вы не можете раздеваться здесь! Вы не должны!
— Разумеется, я не стану полностью раздеваться, пока вы здесь, мисс Эджертон. Кстати, а почему вы до сих пор здесь?
— Я уже говорила вам, что это моя комната.
Маркиз вздохнул:
— Если вы так настаиваете, ладно, я вас поцелую. Но больше я ничего делать не стану.
— Я не хочу, чтобы вы меня целовали.
Вир снисходительно улыбнулся:
— Вы уверены?
К его немалому удивлению, она залилась краской. А его бросило в жар.
Он молча уставился на мисс Эджертон.
— Пожалуйста, уходите, — неуверенно сказала она.
— Пенни, Пенни, ты перепутал комнату! — На пороге стоял Фредди.
Элиссанда бросилась к нему.
— Вы даже не представляете, как я вам благодарна, лорд Фредерик. Я никак не могла объяснить лорду Виру, что он ошибся.
— Я вовсе не ошибся, — громко заявил маркиз, — и сейчас докажу это вам обоим. Посмотрите, я всегда кладу сигару на подушку, чтобы выкурить ее перед сном.
Он подошел к изголовью кровати и отдернул покрывало. Конечно, на подушке не было никакой сигары.
Вир округлил глаза:
— Вы выкурили мою сигару, мисс Эджертон?
— Пенни! Послушай меня, ты действительно ошибся комнатой.
— Ну ладно, ладно, — примирительным тоном сказал Вир, подняв руки. — Как вы мне надоели! Но мне нравится эта комната.
— Пойдем, — сказал Фредди, — я провожу тебя в твою комнату.
Маркиз с неохотой пошел за братом, но на пороге Фредди остановился:
— Пенни, ты ничего не хочешь сказать мисс Эджертон?
— Ах да, конечно! — Вир обернулся. — У вас милая комната, мисс Эджертон.
Фредди слегка подтолкнул брата локтем.
— И еще примите мои извинения.
С некоторым трудом Элиссанда отвела глаза от Фредерика.
— Это вполне объяснимая ошибка, милорд. Ваша комната совсем рядом.
Их комнаты действительно были рядом. Его дверь находилась напротив. Через две двери в одну и другую сторону от него находились комнаты леди Кингсли и Фредди. Девица все очень тщательно спланировала. Так легче всего случайно столкнуться с маркизом, которого она рассчитывала поймать в свои сети.
Словно чтобы продемонстрировать, что ее отношение не изменилось из-за глупой ошибки, мисс Эджертон одарила Вира чарующей улыбкой, ничуть не менее обворожительной, чем те, на которые она не скупилась в течение всего дня. Но теперь он отлично знал, что ее улыбки ничего не значат. Она изготавливала их, как фальшивомонетчик делает двадцатифунтовые банкноты. А на него снова нахлынула тоска.
— Спокойной ночи, мисс Эджертон. — Маркиз поклонился. — Еще раз примите мои извинения.
Высота ее испугала. Гора возвышалась над оставшимися где-то далеко внизу долинами, и Элиссанде показалось, что она очутилась на балконе у самого Зевса. Воздух был разреженным, солнце палило во всю мощь. Она подняла руку, чтобы защитить глаза от солнца. Но рука лишь слегка шевельнулась. Элиссанда в ужасе опустила глаза и заморгала. На ее запястье был черный наручник. От него тянулась цепь, каждое звено которой было размером с ее кулак. Конец цепи уходил куда-то в гору.
Элиссанда взглянула на другое запястье. Та же картина.
Она скована, как Прометей.
Сделав резкое движение рукой, Элиссанда почувствовала боль. Она дернула еще раз — и боль усилилась.
«Пожалуйста, нет. Все, что угодно, только не это».
Раздался резкий пронзительный крик. Черная точка, появившаяся в небе, быстро приближалась, одновременно увеличиваясь в размерах. Это была птица — орел с острым, словно нож клювом. Он уже кружил над ней. Элиссанда начала отчаянно вырываться. По рукам потекла кровь. Но освободиться было невозможно.
Орел испустил еще один крик, и его клюв вонзился ей в живот. Боль оказалась такой сильной, что Элиссанда не могла даже кричать, только отчаянно металась по своему каменному ложу.
Проснувшись, она еще несколько секунд металась по кровати.
Через некоторое время кошмар отступил. Все еще дрожащими пальцами она зажгла свечу и достала из ящика с нижним бельем путеводитель по Северной Италии.
«К западу от деревни поднимается почти вертикальная известняковая стена, отделяющая расположенное на возвышенности плато от восточной части Капри. Раньше достичь его можно было только поднявшись с берега по восьмистам вырубленным в скале ступенькам. Эту лестницу соорудили, должно быть, еще до римского правления. Теперь туда ведет отличная дорога. По пути путешественники могут полюбоваться восхитительными видами».
Вир начал заниматься делом Дугласа по просьбе леди Кингсли. Он не возражал, поскольку был обязан ей за ценную помощь в деле Хейслея, но не был полностью убежден в виновности Дугласа. Эдмунд Дуглас находился в отеле «Брауне» оба раза, когда туда приводил след добытых вымогательством алмазов. Также он всякий раз ездил из Лондона в Антверпен, когда торговцы алмазами подвергались вымогательствам, однако у Дугласа имелись законные основания для поездок и в Лондон, и в Антверпен, важные центры торговли алмазами. И даже леди Кингсли, убежденная, что Дуглас — преступник, не могла объяснить, зачем человеку, и без того купающемуся в алмазах, идти на преступление.
— Возможно, он имеет меньше, чем мы думаем, — он вполне мог преувеличить богатство своей шахты, — сказала леди Кингсли Виру после трехчасового изучения бумаг Дугласа в его кабинете,— Ходили слухи, что он напал на такую богатую жилу, что в каждом ведре породы содержится целое состояние. Но реальность может быть иной.
Вир аккуратно поставил коробку с документами на место.
— Не исключено, что имеет место воровство среди персонала.
— Такая возможность существует всегда. Но даже если он так думал, то не отправился лично, чтобы проверить. Во всяком случае, ни штейгер[5], ни бухгалтеры никогда не упоминали о его визите. — Леди Кингсли подняла фонарь выше, чтобы Вир мог рассмотреть, где находится следующая коробка. — А как насчет домашних счетов?
Леди Кингсли с необычайной легкостью справлялась с деловыми документами. Этой ночью Вир ей помогал, но его основной обязанностью была переноска тяжестей. Однако читать при тусклом свете свечи было тяжело, и леди Кингсли потребовалась передышка. Вир ею воспользовался, чтобы изучить домашние счета.
— В этом поместье немного земли. Доход мизерный, а расходы велики, — доложил он. — Но расходы не выходят за рамки обычных. Я не нашел ничего, что могло бы подтолкнуть его к криминалу.
— Некоторые идут на это ради острых ощущений.
