Этими словами она дала понять Шейх-уль-Исламу, что разговор их окончен.
– Да защитит и сохранит тебя Аллах, светлейшая султанша! – отвечал Мансур и с низким поклоном оставил двор сераля.
Султанша же отправилась в свои покои, чтобы покончить некоторые дела, прежде чем вернуться в свой летний дворец.
«Я понимаю твои планы, ты хочешь повелевать, хочешь захватить в свои руки власть правления, – пробормотала она, – но я вместе с тобой скажу: надо мной – никто! Даже и ты думаешь, что я переживу султана! По крайней мере, не рассчитываешь на мою смерть! Я думаю, мы еще увидимся с тобой, великий муфтий! Я сделаю тебе уступки, ты получишь достаточные выгоды, но надо мной – никто!»
Несколько дней спустя во дворце принца Мурада произошел случай, стоивший муширу Изету жизни, а в тот вечер, когда смертельно занемог сам принц, султан в сопровождении Гассана ездил в дом софта.
На другой день, рано утром, Гассан явился в приемную императора.
Флигель-адъютанты и весь придворный штат были крайне удивлены неожиданным появлением впавшего в немилость и даже осужденного на смерть адъютанта принца, казнь которого все считали уже делом решенным.
Но Гассан и сам не мог объяснить внезапную благосклонность султана. Он сам не знал, что все это значило и что ждало его впереди, и все еще готов был пожертвовать своей жизнью за принца.
Он хорошо видел, как шептались придворные при его появлении. Никто не отваживался подойти к впавшему в немилость, никто не хотел говорить с осужденным на смерть.
Но Гассан был не из тех людей, которые от чего-нибудь смущаются. Он без малейшей робости обратился к дежурному камергеру с просьбой передать гофмаршалу, что он явился по приказанию его величества и просит аудиенции.
Всеобщее удивление возросло еще более, когда Гассан, впавший в немилость и даже осужденный на смерть, все-таки был удостоен аудиенции.
Между прислугой разнеслась уже весть, что накануне, поздно вечером, он был проведен к султану, и никто не видел, как вышел он из царских покоев. Все это было крайне непонятно.
Какое-то время спустя все удостоенные в тот день аудиенции высшие чиновники находились уже в приемной и с нетерпением ожидали, когда явится гофмаршал отвести их к султану; некоторые же в полной уверенности, что их позовут первыми, с презрением смотрели на остальных. Но каково же было их удивление, когда вошедший гофмаршал объявил, что его величество желает принять адъютанта принца Юсуфа Гассана-бея. С гордыми вопросительными лицами и вздернутыми носами смотрели они на молодого офицера, которому султан оказал предпочтение перед всеми ними.
Это было непостижимо! Какая нужда была ему в этом адъютанте? По какому случаю он был принят первым?
Недоумевая, качали они головами, делали всевозможные предположения, но никто не мог доискаться настоящей истины.
Гассан был отведен в кабинет султана.
– Исполнил ли ты, Гассан-бей, поручение, которое я возложил на тебя сегодня ночью по возвращении во дворец? – спросил его султан.
– Приказание вашего величества исполнено, я явился с докладом из дворца принца Мурада, – отвечал Гассан.
– Ночью мушир принес известие о смерти принца.
– Мушир слишком поторопился сообщить о смерти принца, не дождавшись результатов его болезни, – продолжал Гассан-бей. – Действительно, принц Мурад внезапно захворал вечером и больше часа пробыл без сознания, борясь со смертью! Затем судорожным движением он опрокинул стол, где стоял колокольчик. Шум дошел до передней, и новый камердинер поспешил в спальню принца. Он нашел его на ковре в тяжелом болезненном состоянии и прежде всего позвал мушира Чиосси.
– Тот ли это мушир, что приходил сюда ночью?
– Точно так, ваше величество!
– Мне помнится, к принцу был командирован другой мушир!
– Мушир Изет! Вчера после обеда он скоропостижно умер от колик во дворце принца!
– И принц также заболел? Странный случай! Говори дальше!
– Новый мушир, войдя к принцу, прежде всего велел перенести его на кровать, в это время принц был в состоянии очень похожем на смерть, и Чиосси, послав за лейб-медиком, сам поспешил сюда, объявить о смерти принца.
– Я очень рад, что известие это оказалось ложным.
– Благодаря искусству врача, принявшего все необходимые меры к спасению, принц немного оправился и подает теперь надежды на выздоровление.
– Пусть в награду выдадут лейб-медику принца тысячу дукатов из моей шкатулки! – воскликнул султан. – Я не хочу смерти принца и его братьев, пусть не говорят, что я нарушил свою клятву.
– Хотя светлейший принц и впадал еще раз в оцепенение, но сегодня утром врачу удалось наконец устранить опасность.
– Значит, принц спасен?
– Светлейший принц изволил заснуть, и лейб-медик уверил меня, что наступил решительный перелом в его болезни и дело идет к выздоровлению.
– Говорил ли ты с новым муширом?
– Точно так, ваше величество.
– Что можешь ты сказать о нем?
– С позволения вашего величества, я предпочитаю молчать.
– Высказал ли ты принцу мое соболезнование?
– Меня до него не допустили, но я поручил сделать это врачу.
– Я доволен твоим докладом. Теперь я сообщу тебе одну новость, которая, надеюсь, обрадует тебя. Я прощаю принцу его проступок, тебя же перевожу из его штата в свой и предварительно жалую тебя своим личным адъютантом и секретарем.
– Милость вашего величества слишком велика! – воскликнул Гассан, бросившись на колени.
Султан, в знак своей особой благосклонности, дал ему поцеловать свою руку, чего до сих пор он никогда не удостаивал ни одного из сановников.
– Ты сегодня же вступишь в исполнение своих обязанностей, – продолжал султан, – и я желаю, чтобы ты бессменно находился при моей особе. В будущем тебя ждет назначение пашой или великим шейхом, если ты только оправдаешь мои ожидания. Надеюсь иметь в тебе верного и самоотверженного слугу! Кто с радостью готов умереть за принца Юсуфа, тот, надеюсь, всем пожертвует и за своего господина и повелителя. Они все должны бы быть такими, – продолжал султан, указывая на приемную, – и все прикидываются готовыми умереть из преданности и верности ко мне, но боюсь, что если дело дойдет до этого, то ни один из них не пожертвует за меня своей жизнью, как ты хотел пожертвовать ею за принца.
– Я постараюсь оправдать доверие и заслужить благосклонность вашего величества, – отвечал Гассан дрожащим от волнения голосом.
– Я хочу дать тебе новое доказательство своего доверия, удостоив тебя еще одного поручения, – продолжал султан. – Я приказываю тебе арестовать ту пророчицу в доме софта, слова которой ты уже слышал. Но сначала ты должен допытаться, что это за личность. Разузнай хорошенько обо всем и сообщи мне.
