— Пожалуй, не стоит, тетя. — Ее сердце едва не выпрыгивало из груди.
— Пожалуйста, Амелия! — Эдна повернулась к детям. — Вы же хотите послушать стихи, не так ли, дети? — спросила она.
Дети начали умолять Сару почитать стихи.
Самозванку охватил панический ужас. Она поняла, что не сможет просто уйти, надо вспомнить хоть что-то из дневника Амелии. Сара взглянула на настоящую Амелию, которая смотрела на нее с таким же нетерпением, как и все остальные.
Сделав глубокий вдох, Сара встала. Надо вспомнить хотя бы самые простые строки, иначе Эдна может что-то заподозрить. Эшби должны верить ей, пока она не найдет способа избавиться от Амелии. Сара кашлянула, чтобы прочистить горло.
В прекрасном платье золотисто-голубом
Пойду к любимому каштану у пруда…
Ее голос дрожал, но она постаралась продолжить:
И там…
Что там дальше? Сара отчаянно постаралась вспомнить, но все напрасно. В отчаянии она стала говорить первое, что придет в голову:
…под сенью… бархатной листвы…
Больше ничего не приходило на ум. Это была настоящая пытка. Внезапно настоящая Амелия поднялась и закончила рифму тихим голосом:
В грядущее я устремлю мечты.
Все взоры обратились на настоящую Амелию. Все были потрясены, что совершенно чужой человек знает чьи-то личные стихи.
Гости и хозяева, затаив дыхание, ждали, кто продолжит декламировать стихи дальше.
Амелия медленно сделала глубокий вдох и, к ужасу Сары, начала читать следующую строчку. Изумленно глядя на всех, словно сама не веря в то, что происходит, Амелия продолжила:
Наполнил воздух звонкий детский смех,
Порхали бабочки и пташки в вышине,
И вот, устав от зноя, ярмарки утех,
Веселая песня дня затихнет во тьме.
Внезапно острая боль пронзила голову Амелии. Она схватилась за виски руками. Картинки прошлой жизни замелькали у нее перед глазами… Ее детство в Муркрофте. Она вспомнила друзей юности, всех своих пони и самого любимого — по имени Кусочек Сахара. Амелия вспомнила танцевальную школу, вспомнила, как ходила на балы с родителями. Ее лицо исказилось от мучительной боли, когда к ней пришло воспоминание о нечастном случае с ее родителями и обожаемым младшим братом Маркусом. Дни, последовавшие за смертью родителей, были самыми ужасными в ее жизни. Затем Амелия увидела себя на борту «Антилопы» с Люси. Слезы покатились по щекам девушки, когда она вспомнила крушение корабля. Тогда она испытала ни с чем не сравнимый ужас. Сдавленный крик вырвался из груди Амелии. Эдна и Чарльтон смотрели на нее в изумлении.
Никто в комнате не понимал, что происходит, кроме Сары Джонс.
Амелия посмотрела на Сару.
— Я — Амелия Дивайн, — произнесла она твердым голосом. Она даже не услышала возгласов изумления. Взглянула на Габриеля — он тоже ничего не понимал.
Амелия смотрела на Сару в упор. Она вспомнила, как стукнулась головой, когда ее поднимали на скалу. Потом несколько часов она была без сознания, а когда очнулась, ей сказали, что она осужденная.
— Ты Сара Джонс, заключенная, направленная на работу к Эвану Финнли. — Амелия показала пальцем на Сару и услышала, как Эван воскликнул:
— Что?
— Это неправда, — пришел своей мнимой подопечной на помощь Чарльтон. — Вы лжете.
— Боюсь, это правда, — прервала его Эдна. — В это трудно поверить, но правда. Сара Джонс выдала себя за нашу подопечную, когда та потеряла память.
— Не так ли, мисс Джонс?
Сара ничего не ответила.
— О чем ты? — спросил Чарльтон Эдну. — Кто-нибудь скажет мне, что тут творится?
Прежде чем Эдна смогла все объяснить, заговорила Амелия. Она больше не могла сдерживаться.
— Зачем ты выдала себя за меня? — спросила она Сару. — Как ты могла так поступить со мной?
Сара прищурилась. Она медленно обвела взглядом комнату, заглянув каждому в глаза.
— Да, это правда, — бросила она в ответ. — Она Амелия Дивайн — презренная особа, испорченная, вредная и самая эгоистичная женщина на свете. Ты обращалась с бедной Люси, словно с ковриком для ног, и когда «Антилопа» разбилась о риф, а Люси села в лодку, ты заставила ее выйти оттуда и заняла ее место. Бедная Люси сделала, как ей приказали. Я просила ее не слушать тебя, но ты была в воде и раскачивала лодку. Дети кричали, боясь, что лодка перевернется и все погибнут. Люси вышла ради них и ради тебя, и это стоило ей жизни.
Амелия заплакала, вспомнив о том, что сделала.
— Ты права. Я действительно так поступила. Я запаниковала. Я была эгоисткой и считала, что пассажиры первого класса имеют право первыми занять место в спасательной шлюпке. И я не хотела, чтобы Люси бросила меня.
Амелия услышала вздох Эдны и ее сдавленный всхлип. Чарльтон обнял жену.
— Мне нет прощения, — откровенно призналась Амелия. — На корабле оставались еще люди, пассажиры первого класса, но никто не поступил так, как я. — Амелия взглянула на Габриеля, на мужчину, которого любила.
Он смотрел на нее так, словно видел впервые.
— Мой эгоизм стоил Люси жизни, — продолжила Амелия. — Все, что сказала про меня Сара Джонс, — правда. Я была заносчивой, испорченной. Я была ужасным человеком, который не заслуживал любви, не заслуживал того, чтобы выжить в кораблекрушении.
Габриель был потрясен. Его возлюбленная внезапно стала Амелией Дивайн, испорченной, заносчивой дамочкой из высшего общества, которая не станет тратить всю оставшуюся жизнь на смотрителя маяка и лоцмана. Габриель был потрясен до глубины души и покинул дом.
Амелия проводила его взглядом, и ее сердце сжалось. Но чего еще она могла ожидать? Он старался убедить ее в том, что она хороший человек. Теперь он знает правду. Габриель ошибался. Она холодная, расчетливая и злая.
— Чарльтон, ты должен послать за констеблем и отправить эту обманщицу в тюрьму, — проговорила Эдна, указав на Сару пальцем.
— Нет, — перебила ее Амелия.
— Ты шутишь? — вскликнула Эдна. — Посмотри, что она сделала с тобой! И что она сделала с нами! Все это время мы верили в то, что она это ты, а ты трудилась, как рабыня, на ферме Эвана.
— Мне не жаль ни одного дня, что я провела на ферме Эвана, — ответила Амелия. — Я думаю, что Господь хотел, чтобы я оказалась там, чтобы я упорно трудилась и заботилась о детях Эвана. Мне нужно было преподать урок.
— Нет, Амелия, не верь, что ты испорченная и эгоистичная девушка. Камилла была моей лучшей подругой. Она и Генри любили тебя. Твоей вины нет в том, что они были богаты. Они любили тебя и Маркуса, и слава богу, что они баловали тебя, потому что им на этой земле было отпущено мало времени. — Голос Эдны едва не сорвался. — Эта женщина не вправе судить тебя, не вправе наказывать.
