- Мой отпуск закончится вместе с началом сезона, - вздохнул Елецкий.
- Слышал, Вас прочат в командиры Волынского полка? - поинтересовался Станислав.
- Было такое предложение, - удивленно вскинул бровь Елецкий, поражаясь осведомленности графа, - но я отказался.
- Понимаю, - улыбнулся граф. - Вряд ли бы я согласился променять счастье быть рядом с семьей на тяготы военной службы.
- Вы правы, Станислав Вацлавович, - усмехнулся Николай. - Я подумываю о том, чтобы совсем уйти в отставку. А Вы? Слышал, что Вам предлагали вернуться на службу при дворе?
Войницкий поморщился.
- Предлагали, но, вероятно, я не создан для дворцовых интриг, - ответил он. - К тому же в отличие от Вас, Николай Сергеевич, меня ничто не держит дома, и потому блеску двора предпочитаю службу военную. Вы, князь - баловень судьбы, ведь Вам досталась лучшая из женщин.
- Не буду отрицать, - улыбнулся Елецкий. - Жаль, что я не понял этого в нашу первую встречу с Катрин и пытался спорить с судьбой.
Войницкий нахмурился.
- А я слишком поздно понял, что она никогда не была и не будет моей. Только Вашей, - поднимая бокал, заметил Станислав. - За Вас с Катрин!
Под утро буря улеглась. Утреннее солнце сверкало бриллиантами в дождевых каплях, повисших на паутине, и врывалось в окна особняка.
Прощаясь после завтрака с обитателями усадьбы на крыльце господского дома, Станислав, склонившись к дочери, запечатлел на ее щеке быстрый поцелуй.
Обернувшись к Кате, он задержал ее руку в своей немного дольше положенного. Хотелось сказать, что он рад за нее, что понимает теперь, что ничто не смогло бы удержать ее подле него, но промолчал. Все было понятно без слов. Спустя пять лет было уже не больно смотреть в ее глаза, но где-то глубоко в душе угнездилась тоска по несбывшейся мечте, по такому же теплому дому и женщине, безоглядно любящей его одного.
Войницкий отвел глаза от счастливого семейства и поспешил к ожидавшему его экипажу.
- Au revoir, papa. (До свидания, папа), - услышал он вслед и обернулся.
- Adieu, mon ange. (До свидания, мой ангел), - махнул рукой дочери Станислав.
Послав ей воздушный поцелуй, Войницкий уже не оглядываясь прошел к карете. Там, в Тифлисе его ждала та, что вот уж третий год делила с ним все тяготы государевой службы и преданно ждала его возвращения всякий раз, когда он уезжал в короткий отпуск в столицу, чтобы увидеться с дочерью. Та, которая стала его спасением от адовых мук, что он испытал, потеряв Катрин.
Катя, положив голову на плечо Ника, смотрела вслед удаляющейся карете.
- О чем Вы так долго беседовали вечером, mon cher? - не сдержала она любопытства.
- О любви, - ухмыльнулся Елецкий.
- О любви? - широко распахнула глаза Катрин. - Я Вас не совсем понимаю.
- Помнится, сударыня, в нашу первую встречу Вы говорили, что Ваше счастье сможет составить только тот, кто обладает громким титулом и внушительным состоянием, - обнимая ее за плечи, прошептал ей на ухо Елецкий.
- Разве я так уж ошибалась? - нарочито невинно подняла на него глаза Катя, вспомнив свой разговор со скромным поручиком в бальном зале Волошиных. - Правда, тогда я не знала, что только Ваш громкий титул и внушительное состояние способны сделать меня счастливой, - улыбнулась она.
- Значит, все дело исключительно в моем титуле и состоянии?
- Разумеется! Нам, скромным провинциальным бесприданницам, приходится очень ответственно подходить к выбору супруга!
2
