– Лучше, если бы она наперед не знала этого.
– Но если она потребует этого?
– Тогда скажи ей, что старая Кадиджа лежит при смерти.
– Старая Кадиджа при смерти! Возможно ли это! Да, я должна сейчас же сказать ей это, тогда она немедленно отправится туда, – сказала старая Ганифа. – Могу ли я сопровождать ее?
– Мне не велено разрешить тебе это, мне приказано только, чтобы Сирра пришла к воротам.
– Старая Кадиджа при смерти, как могло случиться это?
– Я больше ничего не знаю. Поспешите.
– Я иду, – отвечала старая Ганифа и исчезла с балкона.
Лаццаро остался стоять внизу, в тени дома. Случай открыл ему местопребывание Реции. Она находилась, спрятанная вверху, в доме старой Ганифы, и не подозревала, что он так неожиданно узнал об этом.
Грек мог в эту ночь захватить двойную добычу: завладеть Рецией, а затем и Сиррой, так как он не сомневался, что Черный гном не медля поспешит к платанам перед воротами Скутари.
Против дома находился внизу, на каменном фундаменте, стенной выступ. Это место показалось греку самым удобным для того, чтобы спрятаться. Отсюда он следил за домом старой Ганифы.
Немного спустя старая служанка, закутанная в черный платок, вышла из дома на мрачную извилистую улицу. Она притворила за собой двери дома, но не заперла на замок, что вызвало у грека злобную усмешку.
Но старая Ганифа, казалось, вдруг испугалась, так как внезапно вернулась и снова подошла к двери дома. Теперь она заперла ее и тогда только отправилась к дому софта.
Грек проводил служанку взглядом – через несколько минут она исчезла во мраке узких, грязных и мрачных улиц квартала.
Злорадная улыбка скользнула по губам грека! Он нашел Рецию! Она была одна в неохраняемом доме! Стоило ему только отворить дверь и проникнуть в дом – и она будет в его власти! Кругом было тихо и пусто. Никто не мог услышать крика Реции о помощи.
Старая полугнилая дверь дома не была для него препятствием, хотя Ганифа и заперла ее.
Он изо всей силы навалился на дверь. Ему хотелось избежать шума, чтобы не разбудить Рецию наверху.
Наконец дверь поддалась сильному натиску – гнилое дерево не выдержало – перед греком лежали старые темные сени…
Хотя внутреннее расположение дома Ганифы и не было ему известно, но так как старые дома Константинополя почти все внутри устроены на один лад, он мог пройти с такой же уверенностью, как будто был бы в знакомых покоях. Чтобы не наткнуться на что-нибудь и тем не произвести шума, он вытянул руки, ощупывая заднюю стену и дверь на двор или лестницу.
В какой комнате находилась Реция, он не знал, но в маленьких домах немного комнат и нетрудно отыскать ту, где она пребывала.
Он поднялся по старой деревянной лестнице и наверху вошел в комнату, дверь которой старая Ганифа оставила отпертой.
Глаза Лаццаро сверкнули – при слабом свете месяца, проникавшем туда со двора в окно, он заметил спавшую Рецию – он был у цели! Дочь Альманзора была в его руках! Какая награда ожидала его, если бы он доставил ее в руки Кадри, которые искали ее и хотели завладеть ею! В этом мрачном пустынном доме Реция не могла убежать от него: поблизости не было никого, кто бы мог прийти на ее крики и вступиться за нее!
Лаццаро вошел в темный покой. Реция проснулась от шума и с диким криком ужаса вскочила… Уже давеча, когда старая Ганифа разговаривала с гостем, ей показалось, что звук его голоса хорошо был знаком ей.
Теперь же она внезапно увидела перед собой того, кого боялась, как смертельного врага.
Ужас охватил ее. И сюда, среди ночи, внезапно явился этот страшный человек! Неужели он мог проникнуть всюду? Неужели он будет преследовать ее до конца жизни?
Когда Лаццаро хотел подбежать к ней, Реция бросилась от него.
Страшная, ужасная борьба началась в тесных комнатах старой Ганифы.
Вдруг Реция отворила дверь, которая вела на маленький балкон, Лаццаро кинулся за ней и туда. Не раздумывая ни минуты, Реция соскочила через железную решетку балкона на темную пустую улицу, и ее громкий крик о помощи нарушил тишину ночи.
Грек заскрежетал зубами, глаза его искали ее в темноте. Бросившись вниз, он кинулся преследовать ее…
– Ты говоришь, что оба офицера уже вернулись? – спросил султан своего адъютанта Гассана.
– Сегодня утром корабли вашего величества вступили в гавань! – отвечал тот. – После блестящих побед войска возвращаются в Стамбул, чтобы сложить к ногам вашего величества завоеванные трофеи.
– Военный министр уже сообщил мне, что племя мятежников истреблено и дочь эмира взята в плен. Я хочу наградить победителей по заслугам. Благодаря им окончена война!
– Благосклонность вашего величества будет высшей наградой для Сади-бея и Зоры-бея.
– Мне помнится, они твои товарищи и друзья!
– Однако мои действия не одобрили бы мои храбрые товарищи, если бы я замолвил за них хоть слово перед вашим величеством, они хотят собственными подвигами заслужить прощение.
– Они уже сделали это, исполнив мои приказания.
– И теперь у них одно только желание – получить от вашего величества дозволение на триумфальное шествие.
– Пусть им будет это доставлено! Я сам хочу быть свидетелем их триумфа, – отвечал Абдул-Азис. – Они наказали мятежное племя, установили наконец мир – это достойно награды. Да будет забыто прошлое. Ссылка отменена. Твои товарищи могут вступить в город, я отдам сераскиру соответствующие приказания. Меня удивляет только то, что он еще не доложил мне об этом!
В эту минуту в кабинет султана явился дежурный камергер и сообщил о прибытии принцессы Рошаны.
Абдул-Азис отдал приказание ввести принцессу.
Гассан остался, как положено личному адъютанту, свидетелем их разговора; с некоторого времени он безотлучно находился при особе султана.
Принцесса вошла в кабинет и была чрезвычайно любезно принята султаном.
– Очень рад тебя видеть, – сказал он. – Садись возле меня. Мне все еще не представляется случая поздравить тебя с обручением, принцесса. Мне кажется, ты очень долго выбираешь!
– Извини меня, дорогой мой дядя и султан, что я все еще должна отвечать на твой вопрос: я еще не выбрала! – возразила принцесса. – Я все еще не встретила человека, достойного моей любви, а если и встретила, то успехи его не настолько велики, чтобы назвать его моим супругом.
– Твои притязания слишком велики, принцесса!
– В особенности одно – мною должна руководить любовь, мой добрый дядя и султан! Ты знаешь, что Фуад-паша, умерший несколько лет тому назад в Ницце, мудрый министр и советник, искал моей руки, но я не любила его. Ты знаешь, что Кирулли-паша, двоюродный брат вице-короля Египта, был у моих ног, но я знала его склонность к одалискам. Я не смогла бы делить любовь моего супруга с моими служанками!
