Султан улыбнулся, он временами любил разговаривать с принцессой Рошаной.
– Я уже привык слышать от тебя необычные суждения, – сказал он. – Ты имеешь европейские взгляды, и, я думаю, ты охотнее всего жила бы со своим супругом в Париже или в Вене.
– Ошибаетесь, дорогой мой дядя и султан. Я предпочитаю остаться здесь, я добрая, ревностная дочь пророка! Супруга я все еще не имею, но имею дорогого мне человека и пришла к вашему величеству просить за него!
– Дорогого человека? Говори же, кто он, принцесса. Мне интересно узнать твой вкус!
– Я хочу просить за него, мой милостивейший дядя и султан, – продолжала принцесса, – и клянусь тебе, что он достоин твоей милости и благосклонности!
– Я хочу услышать его имя!
– Это Сади-бей, один из двух предводителей твоих войск, которых ты послал усмирить мятежных бедуинов.
– Сади-бей! Ты за него хочешь просить, принцесса?
– Ты наказал его вечной ссылкой, дорогой мой дядя и султан!
– И тем обидел тебя. Ссылка, я могу сказать для твоего успокоения, уже отменена.
– Отменена? О, благодарю, горячо благодарю, мой добрый дядя! – пылко воскликнула принцесса. – Твою милость получил достойный, ибо где найдешь ты между твоими офицерами такого, который бы проявил подобную храбрость? Где можно встретить офицера, который одержал бы такую победу? Кровавую Невесту он везет живую, он доставит пленную в Стамбул, чтобы привести ее к твоему трону! Чего не удавалось другим, того он достиг мужеством и оружием!
– Ты, без сомнения, ходатайствуешь за достойного, принцесса! Я с удовольствием награжу его.
– И еще ценнее его мужества – его благородный ум, его возвышенное сердце, его великодушие. От всех ходатайств он отказался. Он хотел сам заслужить себе прощение своими заслугами, он ни в чем не хотел быть обязанным другим. Это велико, мой дорогой дядя и султан, это редко, это признак благородного характера, и если такой слуга вашего величества не достоин особой благосклонности, тогда ее не заслуживает ни один человек в нашем обширном государстве!
– Твой восторг для меня лучшее доказательство достоинств молодого офицера!
– Он возвращается как победитель, дорогой мой дядя и султан, он приближается с пленными врагами, которых он в триумфальном шествии приведет к тебе, к ступеням твоего трона.
– Я вижу, ты уже в душе своей пожаловала ему награду, которая кажется тебе справедливой и достойной, – сказал султан. – Говори, принцесса, какой ты просишь награды?
– О мой добрейший дядя и султан, ты осчастливишь меня, ты наградишь истинные заслуги, если Сади-бея пожалуешь титулом паши! – воскликнула принцесса.
– Ты умеешь награждать и просить! – отвечал Абдул-Азис.
– Но я прошу справедливо, дорогой мой дядя и султан, этот титул не слишком высок для Сади-бея. Я никогда еще не обращалась с просьбой для себя, не оставь же эту сегодняшнюю просьбу без внимания!
– Я очень рад, что, пожаловав этот ранг, могу обрадовать два сердца: твое, принцесса, и молодого победителя! Пусть будет по-твоему!
– Ты хочешь возвысить его до звания паши?
– Пусть будет так!
– О, благодарю, мой добрейший дядя и султан!
– Я надеюсь этим действительно заслужить твою благодарность, принцесса. Но я исполняю твою просьбу тем охотнее, что она касается достойного!
– Он получит бунчук паши! – воскликнула принцесса в радостном волнении, что сильнее всего свидетельствовало о ее любви. – Сади будет достойно награжден тобой. Благодарю, горячо благодарю!
– И ты сама вручишь ему императорский приказ о его назначении!
– Позволь мне присутствовать при этом, мой милостивый дядя и султан, – возразила принцесса. – Позволь мне явиться в Тронную залу к великому торжеству, и я буду тебе обязана лучшими минутами моей жизни!
– Пусть будет так! Я хочу отпраздновать победоносное возвращение моих войск, и пусть в празднестве этом принимают участие и дамы, – сказал султан. – После доклада сераскира я назначу день, когда должен совершиться торжественный въезд. Триумфальное шествие должно закончиться праздником в залах сераля. Я хочу своей милостью и богатой наградой поощрить и других к такому же усердию. Перед придворной свитой я хочу наградить за подвиги!
Аудиенция принцессы была окончена, и после пылких слов благодарности она оставила кабинет. Гассану же дано было поручение передать сераскиру приказание немедленно доложить об окончании войны и разгроме мятежного племени.
На следующий день сделан был подробный доклад, из которого видно было, что Сади-бей и Зора-бей проявили необычайную храбрость.
Сам султан теперь не только дал позволение на триумфальное шествие по городу до сераля, но и назначил для этого день, который должен считаться праздником. Шествие должно окончиться в Тронной зале, и на этом торжестве должны присутствовать принцы, принцессы и все сановники.
Уже накануне праздника были сделаны приготовления к триумфальному шествию, и с быстротой ветра разнеслась по всему городу весть, что пленная Кровавая Невеста со своими воинами будет проведена с кораблей по всему городу к сералю и там они, как трофеи, будут повергнуты к ступеням трона султана.
С наступлением праздника по всей обширной гавани корабли были украшены флагами, и когда шествие сошло с больших морских пароходов и вышло на берег, десять пушечных выстрелов возвестили всему народу начало торжества.
Все улицы, по которым должно было пройти шествие, были забиты любопытными, и тысячи людей стояли на крышах и балконах. Закрытые покрывалами женщины сидели у окон, желая увидеть знаменитого Сади-бея, имя которого было на устах у всех. Рассказывали чудеса о подвигах его и Зоры-бея, и все с возрастающим любопытством ожидали триумфальное шествие.
Наконец показались первые всадники – это были императорские гвардейцы, они расчищали дорогу и должны были смотреть, чтобы при виде пленных не возникли беспорядки. За ними появились всадники верхом, которые время от времени трубили в свои золотые трубы, возвещая всем о приближении желанного шествия.
За ними показался отряд победоносных войск с верблюдами, тащившими пушки так, как они двигались по пустыне.
Громкие радостные возгласы встретили смуглых, мускулистых солдат.
Затем следовали пленные арабы, закованные в цепи в своих белых плащах.
За ними лошади и верблюды везли взятые трофеи; меха, оружие, шатры и драгоценности эмира.
Снова раздался громкий, радостный крик, пленные же сыны пустыни шли сгорбившись и быстрыми шагами, они не хотели слышать ни радостных криков победителей, ни видеть их.
