ходить помолвленным десять лет, как Генрих.
— Это хорошо. — Не стала спорить я. — Через десять лет я бы уже, наверное, была совсем старой девой.
Ответом мне был короткий смешок. Эрик прижал меня плотнее к себе и осторожно поправил прядь, выбившуюся из прически.
— А теперь рассказывай, маленькая. Что тревожит тебя на самом деле?
— Сколько платьев мне понадобится во дворце?
— Ой, ну ты и спросила! Откуда мне знать? Это тебе мама лучше расскажет. Думаю, великое множество.
— Нет, ты не понял, — настойчиво требовала ответа я, — сколько понадобится на первое время? Для знакомства с твоими родителями — раз. Для обеда — два. А дальше?
— А дальше не волнуйся. — Эрик небрежно отмахнулся, словно давая понять, что это все совершенно не важно. — Для знакомства с родителями подойдет любое приличное платье. Мама у меня из восточных фразов. А они, знаешь ли, суровые и добропорядочные люди и не любят, когда пускают пыль в глаза. Пока ты не представлена двору, обедать будем в очень узком кругу. Только свои. Тоже, в общем-то, особо можно не волноваться. В общем, возьми пару домашних платьев на смену, и что-нибудь приличное. С остальным разберемся на месте.
На этот раз я не стала спорить. Мне уже было понятно, что Эрик понятия не имеет, как принято одеваться у придворных дам. То ли потому, что по службе много времени проводит вне дворца, то ли ему просто были не интересны подобные детали. Почему-то это знание грело душу, вселяя надежду, что мне не придется потом отстаивать свое прав на мужа перед каждой столичной красавицей. Наверное, зря я боялась, что приедет Лили. С таким настроем Эрик не зря выбрал именно меня. О чем бы он болтал с нашей признанной красавицей? О новой моде на воротнички? О вышивках по подолу: с камнями или без? Видимо, мой принц унаследовал от матери часть фразских черт: надежность, добропорядочность и нелюбовь к показному блеску. Мне ли жаловаться? Я сидела, склонив голову на плечо любимого, и просто наслаждалась этим мигом.
— Гота! Го-ота! Проснись, Синичка! — Голос Эрика вывел меня из забыться.
— Я не сплю! — Возразила я прежде, чем успела осмотреться. Оказывается, сумерки успели сгуститься окончательно. На столе павильона горел фонарь, вокруг стояли столовые приборы. Когда это ужин успели перенести сюда?
— Ты так сладко уснула, — улыбаясь, пояснил Эрик, — что мне стало жалко тебя будить. Вот я и распорядился, чтобы ужин нам принесли сюда.
— И тебя послушались? — Я удивилась. До сих пор семейные ужины были одним из важных правил нашего замка. правил нашего замка.
— А кто мне откажет? Принц я, или не принц? Ешь давай, общий ужин мы всё равно уже пропустили.
— Ой! — Я прижала ладошки к горящим щекам. — Все видели, как мы ушли гулять, и мы не пришли на ужин… Что они теперь подумают?!
— После того, как им доложат, что ты вымоталась настолько, что спишь на ходу? Да пусть думают, что угодно. Мы послезавтра уезжаем, а через три месяца — женимся. Я и так чувствую себя порой. Словно мы уже сотню лет женаты.
— Почему? — Переспросила я заинтересовавшись. Это же хорошо, когда люди давно женаты. Так почему Эрик говорит об этом с такой иронией?
— Судя по вопросу, — Эрик внимательно присмотрелся ко мне, — твоя подружка-горничная все же кое о чем умолчала.
— Да она вообще обо всем умолчала. — Недовольно отозвалась я. — Сказала, спросит тебя сначала. А то еще обидишься.
— Надо же, какая забота! Ну, может, так и лучше. — Иронично пробормотал Эрик. И, уже нормальным тоном, спросил. — Хочешь задать какие-то вопросы?
— Не знаю. Я вообще ничего не поняла. Что у них там случилось. Я рада, конечно, за Кати и господина целителя, но почему у них будет ребенок, если они не женаты?
— Хм, спроси лучше, почему они все еще не женаты, если у них будет ребенок.
— Как раз это-то понятно. Целитель же только приехал, вместе с тобой. Папа-барон сказал, что поженят их завтра. Но я думала, что дети бывают только у женатых.
— Ты серьезно?
— Ну да, люди женятся. А потом у них появляются дети. Я еще никогда не видела, чтобы наоборот.
— Бывает по-всякому. — Эрик философски пожал плечами, старательно выкладывая на куске хлеба ломтики ветчины. — Если не быть осторожным, то появляются дети и у неженатых. Если быть осторожным, то тоже могут появиться, но, все же, больше шансов, что все обойдется. А если забыть обо всем, то будет как у Кати.
— Но ведь у Кати все вышло неплохо? — С надеждой спросила я. Самой мне что-то мешало поверить в безоблачное счастье подруги. Странно все как-то у них вышло, слишком странно.
— Твоей Кати просто повезло. — Эрик смотрел на меня серьезно, тем самым «взрослым» взглядом, при виде которого я сразу вспоминала о его службе. — Понимаешь, Гота, женщин, которые рожают детей без мужа, не считают добропорядочными и стараются не иметь с ними никаких дел. И ребенку, который не знает имени своего отца, тоже приходится несладко. Разве что, действительно, повезет, и отец или кто-то из его родственников найдет ребенка и признает частью семьи. Иначе их удел — самая грязная работа за гроши. А Кати случайно наткнулась на такого мужчину, который не бросит ни ее, ни ребенка. Надеюсь, у нее хватит ума это ценить.
— Эрик! — Я прижала ладошки к щекам, пытаясь осознать услышанное. — Но дети же ни в чем не виноваты. Мама всегда говорила, что детей посылает Творец. Но он же их всех посылает, правда? Получается, все дети — одинаковы?
— Это вопрос не ко мне, а к храмовникам. — Вздохнул Эрик. — Но что есть, то есть.
— И ничего нельзя сделать? Совсем-совсем?
— Не знаю. — Эрик пожал плечами. — Время многое меняет. Помнишь, мы как-то разговаривали о том, почему женщины не учатся магии? И тоже казалось, что так было всегда и ничего нельзя изменить. А сейчас папа с Генрихом думают, как бы сделать
