на следующий год — прикупим.
— Это ж сколько голов надо в стаде держать, чтобы с шерсти три семьи всю зиму кормить? — удивилась я.
— Вот, Хойгер, ты ее слушай. — Вновь вступил в разговор Арвид. — Моя жена знает, как вести хозяйство. И овцы у них в родительском поместье, наряду с полями, немалую часть дохода приносили.
Я смутилась, вспомнив, что Хойгер, как и остальные рыцари, был в Горнборге на нашей свадьбе и, следовательно, прекрасно слышал сплетни о моей семье. Досадуя больше на себя, что влезла в мужской разговор и сама выставила себя на посмешище, я добавила в сердцах.
— А женатые солдаты у нас есть. Вон, того же Фолькера попробуй уговорить. Аська у него, хоть и остра на язык, но пряха прекрасная, ничего не скажешь.
— Да Аське вашей скоро только прясть и можно будет. Та еще работница. — Проворчал Хойгер, но видно было, что ворчит он больше для порядка. — Что, женщина, избавилась от неугодной? — Спрашивал он, «грозно» хмуря брови. — А Фолькер, между прочим, Хойгера боится, как огня. От Хойгера ему больше всех достается за головотяпство.
— Ну, он ж его не насильно на хутор к себе потянет? — Я потерла слипающиеся глаза. Спать хотелось жутко. И судьба Аськи, в который раз ухитрившейся поцапаться с Хедвиг, была мне сейчас куда менее интересна, чем лишний час сна.
— Если ему намекнуть, что эта язва умудрилась тебе надоесть хуже осенних мух, то и насильно. — Арвид улыбнулся, отбирая у меня гребень и помогая расплетать волосы. Я слегка откинулась назад, с удовольствием принимая помощь. — Ты же знаешь, что очень нравишься Хойгеру.
Муж сказал это спокойно, безо всякого намека на ревность или обиду, но я переспросила, на всякий случай. Еще мать говорила когда-то, что с мужчинами в таких делах шутить нельзя.
— Как это, «нравлюсь»?
— Да как и всем. — Арвид откровенно потешался. — Все мои знакомые считают, что мне крайне повезло с тобой. И затопчут конями любого, кто попробует тебя обидеть.
Вопреки шутливому тону, мне стало жутковато от его последних слов. Арвид ведь вполне мог говорить и серьезно, с рыцарей Его Величества станется…
— Не надо никого топтать. — Попросила я, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть зевок. — Пусть женятся, как Тилль, и не выдумывают лишнего. А ты лучше поцелуй меня, раз я у тебя такая замечательная.
— Траутхен, — Тон Арвида с шутливого сменился на просительный. — Но ведь если я тебя поцелую, мне захочется тебя и приобнять. А уж если обниму — захочется еще его-нибудь.
— Ну так за чем дело стало? — Подзадорила я мужа в надежде, что желание пересилит осторожность.
— Так ведь нельзя… — Арвид вздохнул.
Следом за ним вздохнула и я. С тех пор, как я окончательно уверилась в своем положении, муж старался беречь меня как только мог. И если тяжелой работой я и раньше не надрывалась, не было у нас в хозяйстве пока настолько тяжелой работы, то супружеский долг был мне совсем не в тягость. Арвид же в своей заботе решил освободить меня и от него.
— Траутхен, ты же сама понимаешь, — снова вздох, — я не хочу вам навредить. Вам обоим.
Я почти прослезилась. За эти последние слова я готова была простить Арвиду почти все, даже долгий пост. И, тем не менее, одной вещи я не понимала.
— Слушай, а твой брат тоже жену целый год не трогал? Ну, когда она детей носила?
Я обернулась, заинтересованно глядя на Арвида. В том, что мужчины сплетничают о нас не хуже деревенских кумушек, я не сомневалась. Все-таки, мне не пятнадцать лет. Но чтобы Арвид не подумал, что я пытаюсь его подловить, я уточнила.
— Просто понимаешь, Агнесс шестерых детей родила, и все время жаловалась на Виллема, что он ей покоя не дает. Правда, она всегда на него жаловалась, что бы он не натворил…
Арвид на некоторое время задумался, то ли вспоминая, то ли сопоставляя домашние разговоры со своими наблюдениями.
— Понимаешь, — он снова замолчал, подбирая слова, — у них с Зильке особой любви не было. Только долг: жены — перед мужем и наследника — перед семьей. Наверное, им было легче. А потом нас опять позвали в поход. Вернулись мы, когда малышу уже было несколько месяцев. Не помню точно сколько, но улыбаться он уже умел. Мне кажется, именно он заставил их обоих смириться с выбранной родителями парой.
Во второй раз, все с самого начала шло как-то не так. Понятно, что Дирк берег жену и не настаивал. А после третьего раза… — Арвид осекся, остановившись взглядом на моем почти незаметном пока животе. Я понимала, что ему сейчас не хочется говорить со мной о таких вещах, но ведь он уже раньше рассказывал мне эту историю. Мне было очень жалко жену Дирка, и, конечно, немного страшно рожать в мои-то годы. Но если бы все женщины следовали только своим страхам, что случилось бы с людьми? Поэтому я только погладила мужа по щеке, подбадривая.
— В общем, — коротко подвел итог он, заканчивая разговор, — Дирк долго винил себя, считая, что двух наследников было бы вполне достаточно. И если бы он смог сдержаться, третьего ребенка бы не было и Зильке осталась бы жива.
— Но у нее ведь что-то шло не так, — попробовала я урезонить Арвида, — а у меня все отлично. Я даже сама не ожидала, что это окажется так легко. Может, попробуем?
— Откуда ты знаешь, что все отлично? — скептически прищурился муж.
— Я чувствую.
Арвид только усмехнулся и отодвинул меня на мою половину кровати со словами:
— Вот когда точно убедишься, тогда и посмотрим. — он щелкнул меня по носу, словно сопливого ребенка, требующего леденец задолго до праздника.
Я насупилась было, но потом только махнула рукой. Если уж честно, я сдалась почти сразу, очень уж спать хотелось. А дальше спорила из чистого упрямства. Зато узнала еще кое-что о семье своего мужа. Хотя Роггенкампы остались далеко в Кедингской
