— Летти, — сказала тетушка Эм, — этого повесу зовут Мартин Иден. Он дружит с Рэнни с детских лет, и он у нас большой любитель пофлиртовать.
— Тетя Эм! — запротестовал Мартин, изображая обиду.
— Да-да, любитель пофлиртовать! — настаивала пожилая женщина.
Летти была только рада, что ей не дали возможности ответить на столь цветистые комплименты в ее адрес. Да и что тут можно было сказать? Она с облегчением почувствовала, что ответа от нее и не ждали.
— А что там говорят о мисс Мейсон? — поинтересовалась Салли Энн.
— Да, действительно, что о ней говорят? — подхватила тетушка Эм.
Мартин с очаровательной улыбкой повернулся к хозяйке дома.
— Ну как же! Она в одиночку разогнала банду хулиганов, которые издевались над Рэнни. И это после того, как она отбрила самого вредного офицера оккупационных войск прямо в его логове.
— Я протестую! — воскликнул полковник, но по глазам его было видно, что он понял шутку и не сердится. Зато Летти эта шутка совсем не понравилась.
— Уверяю вас, и то и другое не правда, — резко сказала она.
Мартин повернулся к Рэнни:
— Дружище! Я обращаюсь за помощью к тебе. Правда или нет?
Рэнни слегка улыбнулся ему, не отрывая взгляда от Летти:
— Правда.
У тетушки Эм глаза расширились от удивления:
— Подумать только! А прошлой ночью она напугала Шипа.
Последнее сообщение пришлось разъяснить Салли Энн и Мартину; Летти предоставила это тетушке Эм. Однако затем последовало столько вопросов о ее визите в штаб армии, что ей пришлось рассказать о гибели брата и о своем решении найти его убийцу.
— Какая вы храбрая, — вздохнула Салли Энн. — Я бы не смогла так.
Летти окончательно смутилась: она не любила оказываться в центре внимания.
— Думаю, что это только мое упрямство.
— Мисс Мейсон вообще очень героическая женщина, — сказал Мартин Иден. Она еще будет преподавать в Бюро по делам освобожденных невольников. — Он повернулся к ней:
— Я страшно огорчен, что меня не было на месте, когда вы приходили в бюро. Я приехал сюда, бросив все дела, чтобы сказать вам: добро пожаловать в Накитош! Я готов предложить вам любую помощь в ваших начинаниях — все, что в моих силах.
— Вы работаете в бюро?
Летти не могла скрыть удивления. Она знала, что в бюро трудились не только бывшие солдаты армии северян, но и те, кто был связан с аболиционистами еще в предвоенные годы. Однако было непохоже, чтобы Мартин Иден, с его галантностью и несколько манерной медлительной речью, принадлежал к тем или к другим. Конечно, возможно, что он и раньше сочувствовал федералистам Летти слышала, что таких на Юге немало, и все-таки она удивилась.
К счастью, внимание присутствовавших на веранде было в этот момент отвлечено новым гостем. Он прискакал, поднимая за собой облако пыли, поспешно спрыгнул с лошади и почти побежал по дорожке, совсем не заботясь о солидности. С топотом поднявшись по ступенькам, он дружелюбно похлопал Рэнни по плечу, взъерошил волосы Питеру, сделал вид, что хочет схватить Лайонела за нос, затем склонился к тетушке Эм, чтобы обнять ее.
По сопровождавшим его приезд восклицаниям и улыбкам было ясно, что это всеобщий любимец. Его звали Джонни Риден. Кожа его была покрыта веснушками, на голове — ярко-рыжая копна непокорных волос, глаза — карие, а улыбка заразительная. С Салли Энн он говорил несколько скованно, но когда повернулся к Мартину, то хлопнул его по плечу с фамильярностью старого приятеля.
— А, Мартин, старый прислужник северян! Одет, как всегда, с иголочки! Как тебе удается быть всегда таким отглаженным? Раскрой секрет, мне и правда очень нужно это знать.
Мартин Иден улыбнулся, хотя и несколько натянуто.
— Я посвящу тебя в свою тайну, но не думаю, что это поможет. И я уже просил тебя не называть меня так.
— Мне тоже никогда не нравилось, что меня зовут «рыжей морковкой», но цвет волос от этого у меня не изменился, — сказал Джонни с шутливой гримасой.
«Прислужник северян»… Летти знала, что так называли южан, которые сотрудничали с федеральными властями и проводили в жизнь политику Реконструкции. Часто их ставили на одну доску с теми, кто нажился на войне и продолжал разграблять поверженную Конфедерацию. Как, наверное, ужасно, когда человеку приходится выносить оскорбления только потому, что его взгляды не совпадают со взглядами соседей…
— Я уже сто лет не называл тебя так прямо в лицо, — сказал Мартин неторопливо.
— А ты предпочел бы, чтобы я называл тебя прислужником за твоей спиной?
— Я предпочел бы, чтобы ты вообще не употреблял это слово по отношению ко мне.
Прежде чем Джонни успел ответить, заговорила тетушка Эм:
— Ну, ну, никаких ссор в моем доме! Этих боев мне хватит до конца моих дней. Думаю, и вам тоже.
Последовало неловкое молчание, которое прервала Летти:
— Мистер Иден, вы воевали?
— Мы все воевали — Джонни, Рэнсом и я. — Он слегка улыбнулся, напряжение оставило его. — Мы начинали воевать в одной роте, но к концу войны нас разбросало.
— В роте войск Конфедерации?
— Разумеется.
— И тем не менее сейчас…
— Сейчас я работаю с янки, так что мы с вами, мисс Мейсон, находимся среди врагов. Странно все оборачивается, не правда ли?
— Она тоже повоевала, — заметил Джонни. — Во всяком случае, так говорят. Так что там по поводу «разгона толпы»?
Летти пришлось еще раз рассказать о том, что произошло утром. Опять она оказалась в центре внимания, и это ей нравилось все меньше.
Рэнни был единственным, кто не участвовал в разговоре. Однако по тому, как он наблюдал за ними, Летти видела, что его все это живо интересует. Вообще, если не принимать во внимание его излишней покорности, неспособности понимать длинные слова и сложные фразы, он казался вполне нормальным. Ей не совсем было ясно, что же имела в виду тетушка Эм, когда говорила, что у него ум двенадцатилетнего мальчика. Мальчишки в этом возрасте отличались сообразительностью. Доказательством тому был хотя бы Лайонел.
Летти посмотрела на мальчиков и увидела, что Питер достал из кармана горсть яркоокрашенных стеклянных шариков и показал их Рэнни и Лайонелу, и они принялись что-то оживленно обсуждать. Похоже, они пришли к какому-то соглашению: Рэнни, усмехнувшись, отставил в сторону чашку с фасолью, встал и повел мальчишек на двор. Там, на площадке между цветочными клумбами, очищенной от травы и посыпанной песком, он нарисовал круг, и все трое, встав на колени, начали играть в шарики.
Это было странное зрелище: высокий красивый мужчина и два мальчика, один — худенький и бледный, другой — крепко сбитый, с кожей цвета кофе, сидели в пыли и сосредоточенно наблюдали за полетом шариков. Все они стреляли очень ловко, щелкая большим и указательным пальцами, стараясь попасть шариком в круг. Летти улыбнулась. Это действительно было забавно.
