Не спеша, словно проделывая самую обычную работу, гигант подошел к нему и приложил к его бедру раскаленный топор. Тот даже не вскрикнул. Но через мгновение Анжелика почувствовала невыносимый запах горелого мяса. В ужасе, едва сдержав крик, она сделала резкое движение, лошадь метнулась, под ее копытами затрещали ветки. Поняв, что ее сейчас заметят, Анжелика быстро вскочила на лошадь.
Индеец, который уже снова сунул топор в пылающие угли, насторожился, поднял голову и вскинул к вершине скалы мускулистые, украшенные браслетами из перьев руки.
Все тотчас же вскочили на ноги, и перед их изумленными взорами на фоне неба, залитого луной, пронесся силуэт всадницы, женщины с длинными развевающимися волосами.
Крик ужаса потряс воздух:
— Демон! Демон Акадии!
— Вы говорите, они закричали «Демон Акадии!»?
— Во всяком случае, мне показалось.
— Не дай бог, чтобы они вас приняли за этого демона! — воскликнул Никола Перро и перекрестился. За ним перекрестился и Мопертюи.
— Не знаю, за кого они меня приняли… но бросились за мной они как сумасшедшие. Один из них чуть не догнал меня у самой реки… Мне пришлось отстреливаться.
— Вы не убили его? — озабоченно спросил Пейрак.
— Нет, я попала ему в шляпу, и он свалился в воду. Я же вам говорю, это французы, они расположились на стоянку по другую сторону этой самой горы.
— Если вы не возражаете, мессир де Пейрак, мы, канадцы, сходим туда. Черт нас подери, если мы не встретим среди них кого-нибудь из добрых старых знакомых, с которыми нам найдется о чем потолковать.
— Не забывай, Перро, что власти Квебека приговорили нас к смерти, — напомнил Мопертюи, — а монсеньор епископ отлучил от церкви.
— А! Все это ерунда! Разве можно устоять перед встречей с земляками…
Никола Перро, Мопертюи и его сын Пьер-Жозеф, двадцатилетний юноша, прижитый им от индианки, скрылись в лесной чаще.
С той самой минуты, когда, вернувшись, Анжелика подняла тревогу, весь лагерь был на ногах. Подождав, пока канадцы исчезнут в лесу, Анжелика обернулась к де Пейраку. Она с трудом сдерживала нервную дрожь, и в голосе ее звучало раздражение.
— Почему вы не предупредили меня, что в этих краях мы можем встретить французов?
— Вас меньше всего должна удивлять встреча с французами на земле Северной Америки. Они здесь немногочисленны, я вам об этом говорил, но полны боевого духа и такие же скитальцы и бродяги, как индейцы. Мы неизбежно должны были привлечь их любопытство… Садитесь сюда, поближе к огню, дорогая. Вы же совсем застыли. Эта неприятная встреча так встревожила вас. И опять виною ваша несносная лошадь…
Анжелика поднесла руки к самому пламени. Она действительно застыла, заледенела до самого сердца. Вопросы были готовы сорваться с ее языка. Ей так хотелось, чтобы муж успокоил ее, и в то же время она должна была знать истинные размеры угрожавшей им опасности.
— Вы боялись именно этой встречи, Жоффрей? Поэтому вы так торопили нас? Вы опасались, что канадские французы захватят земли, которые вы считаете своими?
— Да! В Голдсборо мой ближайший сосед, барон де Сен-Гастин, комендант французского форта Пентагоет, с которым я поддерживаю самые добрососедские отношения, предупреждал меня, что миссионеры-католики, наставляющие в вере индейцев, очень обеспокоены моим приездом в верховья Кеннебека и что они обратились к губернатору Квебека с просьбой послать против меня вооруженных солдат.
— Какое право имеют французы препятствовать вашему прибытию в эти места?
— Они считают, что эти земли принадлежат им.
— А кому они принадлежат на самом деле?
— Тому, кто смелее. Договор, подписанный Францией, признает их за англичанами. Но англичане не осваивают эти земли, они боятся леса и предпочитают не отрываться от побережья.
— А если канадские французы узнают, кто вы такой и кто я?
— Это случится не завтра… А тогда я буду сильнее всей этой жалкой французской колонии. Так что не бойтесь ничего. Людовик XIV не доберется до нас. А если даже он и попытается это сделать, здесь мы сможем бороться с ним. Америка велика, а мы свободны… Успокойтесь же!
— А что значит крик, раздавшийся мне вдогонку, — «Демон Акадии!»?
— Они, должно быть, приняли вас за призрак. Перро рассказывал мне, что недавно Новую Францию потрясли откровения некой монахини из Квебека, во сне ей якобы явился дьявол в образе женщины, который должен отвратить от церкви души индейцев, крещеных и некрещеных. Они ждут и боятся его появления. Предсказано, что дьявол явится верхом на мифическом животном…
— Теперь мне все понятно! — воскликнула Анжелика с нервным смехом. — Когда они увидели женщину на лошади… а такое здесь невозможно даже и представить… Да, все соответствует этим небылицам…
Пейрак казался озабоченным.
— Все это нелепо… и тем не менее довольно серьезно. Путаница, которая произошла в их головах, может нам дорого обойтись. Ведь эти люди — фанатики.
— Но не могут же они напасть на нас, если мы не дадим для этого никакого повода.
— Посмотрим! Будущее покажет их намерения. Сегодня утром Перро послал индейца в разведку. Он должен разузнать, где сейчас ирокезы, куда направляются французы и их союзники алгонкины, абенаки, гуроны, которых они берут с собой в военные походы. Между прочим, мне кажется, что индейцы, замеченные сегодня нами, всего-навсего гуроны, сопровождающие французов. Хотя они и заклятые враги ирокезов, но у них много общих с ними обычаев, например, они одинаково завязывают волосы на макушке… Нам известно, что сейчас ирокезы вышли на военную тропу и, возможно, французы охотятся за ними, и мы могли бы… Такова Америка! Необитаемые пространства вдруг оживают, оказывается, что вокруг тебя люди, самые разные, но всегда враги…
В подлеске замелькали огни факелов, они приближались к лагерю. Это возвращались недовольные канадцы. Спустившись вниз по течению реки, они без труда нашли место стоянки, но, кроме пленного ирокеза, привязанного к дереву, там никого не оказалось.
Напрасно они кричали во весь голос: «Эге-ге! Где вы, люди со Святого Лаврентия? Где вы, братцы?»
Никто им не ответил.
А пленный ирокез, замученный до полусмерти, которого они отвязали, улучив мгновение, изловчился, прыгнул в сторону и исчез в лесной чаще.
Теперь путников окружал безмолвный, таинственный лес, населенный призраками невидимых врагов, вокруг чуть слышно шелестела листва, и где-то вдали раздавался трубный зов оленя.
Жоффрей де Пейрак усилил дозор, часовые всю ночь будут охранять лагерь: они не должны быть застигнуты врасплох. Он предложил Анжелике пойти отдохнуть. Проводив ее до палатки и пользуясь полной темнотой, Жоффрей притянул ее к себе и хотел поцеловать в губы. Но она слишком много пережила сегодня, была слишком взволнована и не ответила на его ласку. В такие минуты она вопреки своей воле сердилась на него за то, что на время пути он отдалил ее от себя и что они не вместе проводят ночи. Однако она мирилась с этим, понимая, что этого требует дисциплина в отряде, где появление нескольких женщин явилось целым событием.
