Отец что, совсем спятил?
— Я не леди — и никогда не смогла бы быть такой. Я люблю остров. Это мой дом! Я люблю ходить под парусами, люблю море! — в настоящей панике продолжала возражать она.
— И в этом я узнаю свою дочь, — отозвался Родни, в его голосе зазвучали гордость и печаль. — Боже, девочка моя, не знаю, о чем я думал, когда учил тебя плавать на своем маленьком судне и палить из пушки, фехтовать лучше любого мужчины, стрелять из пистолета и чинить паруса. Ты поднимаешься на мачту быстрее моих лучших матросов. Но ты — девушка, а не парень! Тебе следовало оставаться с матерью. Теперь я это понимаю.
— Нет! — Аманда протянула руку через прутья решетки и схватила руку отца. — Папа, я люблю тебя!
Родни отдернул руку и погрузился в молчание.
Аманда из последних сил пыталась снова не заплакать, но это сражение с самой собой ей суждено было проиграть.
— Пообещай мне, — наконец нарушил тишину отец, — что, когда меня не станет, ты поедешь к матери. Здесь у тебя никого больше нет. Аманда, ты должна отправиться к Дульсии.
Аманда пришла в ужас. Как она могла дать подобное обещание? Ее мать была настоящей леди. А она, Аманда, дочерью пирата. Бедняжка верила, что мать любила ее когда-то, но с тех пор много воды утекло… Аманда очень боялась, что теперь мать не захочет с ней знаться.
— Я твой отец и осужденный на смерть человек, — в ярости вскричал отец. — Черт возьми, ты должна слушаться меня!
Она знала, что, не разделяй их прутья решетки, Родни ударил бы ее.
— Ты еще не умер. Возможно, случится чудо!
Он фыркнул:
— Чудес не бывает!
— Сегодня произошло чудо, — воскликнула Аманда. — Клифф де Уоренн спас меня от…
Она резко осеклась.
Родни взглянул на дочь так пристально, что она ясно увидела его глаза в темноте.
— Он — что?
— Он спас меня… Я пыталась соблазнить губернатора… — одними губами прошептала Аманда.
Резко выбросив руку через решетку камеры, Родни ударил ее по голове, причем довольно сильно.
— Ты не шлюха, черт побери! Если и была одна вещь в моей жизни, которую я сделал правильно, так это то, что я сохранил тебя невинной. Ты должна подарить свою девственность хорошему мужчине — своему мужу! — в бешенстве заорал он.
Аманда вцепилась в прутья решетки, переждав, пока звезды, завращавшиеся в ее голове, не потускнели и не исчезли. Потом она втянула воздух ртом, все еще шатаясь от тяжелого удара.
— Я пыталась спасти тебя, папа.
Но отец, казалось, не слышал ее оправданий.
— Де Уоренн — джентльмен, не говоря уже о том, что у него есть определенное влияние. Ты попросишь его отправить тебя в Англию. Он — тот, кому ты можешь доверять.
Аманда совсем пала духом. Ее отца вот-вот повесят, и если это его последнее желание, ничего не остается, как повиноваться.
— Он странный. — Аманда сама удивилась, услышав, что медленно размышляет вслух. — Почему он, посторонний человек, стал помогать мне? Почему так рьяно боролся с собственным другом?
— Все эти аристократы поступают так потому, что они становятся еще благороднее, еще могущественнее в своих глазах, проявляя милосердие по отношению к бедному спившемуся отребью вроде нас. Поступая так, вся эта «голубая кровь» ощущает себя еще выше и влиятельнее. Он подает тебе милостыню, и ты должна принять ее, девочка, — объяснил Родни. — И плевать на твою ужасную гордость!
Он немного поколебался, а потом сказал нечто странное:
— Де Уоренн заметил, что ты — красавица?
Эти слова потрясли Аманду. За все ее семнадцать лет отец никогда не упоминал о том, что считает дочь красивой. Но теперь он говорил о ней так, будто она действительно очень привлекательна, совсем как ее мать.
— О чем ты, папа? Я совсем не красавица! Я тощая, кожа и кости, да еще с жалкими волосиками крысиного цвета. Я ношу мальчишескую одежду. И еще у меня очень странные глаза. Все так говорят.
Но Родни и не думал шутить:
— Этот де Уоренн смотрит на тебя так же, как тот чертов турок на Силиции?
Аманда помедлила, не зная, стоит ли признаваться.
— Может, и смотрит, но это ровным счетом ничего не значит!
Родни с шумом выдохнул. После длинной, мрачной паузы он серьезно сказал:
— Де Уоренн — тот, кто отвезет тебя к матери. Думаю, Аманда, я могу ему доверять. Он — джентльмен.
И отец снова замолчал.
Аманда чувствовала, что он хотел сказать что-то еще.
— Он — джентльмен, но что дальше, папа? О чем ты недоговариваешь?
Родни пристально посмотрел на дочь:
— Я бы не возражал, если бы он решил удержать тебя при себе хоть на какое-то время.
Глаза Аманды в изумлении распахнулись.
— Что??? Ты имеешь в виду, в качестве своей любовницы?
— Он богат, как Крез, и он — сын графа! — взревел Кэрр, с силой ударив кулаком по стене. — Я всегда хотел, чтобы ты удачно вышла замуж, но теперь, когда меня казнят, я не знаю, как это устроить. Теперь тебе придется поехать к матери, но ты не видела ее долгие годы…
Аманду начало колотить. Перед ее мысленным взором предстало сильное, бронзового оттенка лицо де Уоренна, его пристальный взгляд, такой необычайно глубокий, такой удивительно проницательный, будто способный проникнуть в ее сознание, ее душу. Аманда вспомнила, как де Уоренн уносил ее из покоев Вудса. Смущенная, она напряглась всем телом. Дочь пирата была готова подарить ему свою девственность — или, по крайней мере, не сильно возражала бы сделать это. А еще этот аристократ казался добрым.
«Я, должно быть, ошибаюсь», — думала Аманда, которую уже била дрожь. Конечно, жена пекаря с Куин-стрит бесплатно давала ей черствый хлеб, а парень, который убирался в аптеке, был очень мил, но больше никто на этом свете не относился к ней по-доброму. Возможно, де Уоренн и спас-то Аманду только для того, чтобы совратить ее, даже невзирая на то, что она не относилась к числу благородных леди, которых он обычно предпочитал. В конце концов, разве он не пытался оставить ее в собственном доме в Кингстоне?
— Папа, де Уоренн никогда не захотел бы сделать меня своей любовницей. Его возлюбленные гораздо красивее меня.
— Тебе лишь нужно убедиться в том, что он возьмет тебя на свое судно и доставит к матери, — угрюмо произнес Родни. — Я так хотел оставить тебе что-то, Аманда, и не скопил ничего, черт возьми, ни единого фунта! Мне очень жаль…
Сердце у Аманды сжалось: ее отец ни разу в жизни ни за что не извинялся, а сейчас уже во второй раз говорил ей, насколько сожалеет.
— Не стоит извиняться, — яростно запротестовала Аманда. — Ты — лучший отец, который только может быть у девушки!
Она говорила чистую правду, и слезы невольно снова хлынули из ее глаз.
