— Вы уверены? Под открытым небом он вскоре заржавеет и пропадет.
Дариус кивнул.
— Когда миссис Макфедден подняла тревогу, я схватил его, торопясь из дома, а потом, увидев вас, бросил в сторону. Это крошечное напоминание, о вашем появлении, и мне оно приятно.
Внезапно смутившись, она отвернулась от него и ничего не сказала.
— Елена, почему бы вам сегодня вечером не поужинать внизу со мной? Это незначительное изменение обстановки, но если вы не против какого-то общества… — Дариус внезапно почувствовал неуверенность в правилах этикета. Он, вероятно, уже нарушил по меньшей мере дюжину прочных общественных заповедей, дав ей приют и предложив вытирать слезы рукавом его куртки.
— Хорошо.
Это была маленькая победа, но он ее одержал.
— Нужно идти в дом. На этот раз мне хотелось бы выполнить требования моей любимой экономки до того, как она огласит их.
Елена засмеялась искренним, непринужденным, мелодичным, звонким смехом, который продемонстрировал, как далеко она продвинулась за тот короткий промежуток времени, что он знал ее. На мгновение она сделалась такой же, как любая другая молодая леди, свободная от мирских тревог или груза темного прошлого.
Точно такой, какой и должна быть.
Изабель нервно коснулась своих светлых волос, чтобы убедиться, что они аккуратно собраны в пучок, — ее густые волосы вечно выбивались из-под гребней и шпилек. У нее давно выработалась привычка стараться одеться к обеду и произвести хорошее впечатление на своего хозяина. В то утро миссис Макфедден принесла ей два платья из собственного гардероба экономки, оба простые и купленные в магазине, но Изабель несказанно им обрадовалась. Что касается обуви, то Изабель оставила свои сапоги для верховой езды, так как не у всех женщин одинаковый размер ноги.
Миссис Макфедден пыталась извиняться за невзрачные платья, но Изабель не возражала против них и похвалила их фасон, как будто они прибыли прямо из модного дома в Лондоне. Убегая, она бросила шкаф с атласными туфлями и богатыми украшениями, и сейчас, рассматривая в зеркале себя, одетую в простое зеленое клетчатое хлопчатобумажное платье, не могла вспомнить, когда чувствовала себя более счастливой. Миссис Макфедден была немного выше, но женщины решили проблему с помощью декоративного пояса, спрятавшего складки, которые на время укоротили юбку до нужной длины.
Темно-зеленый цвет делал ее еще бледнее, чем обычно, но Изабель, радуясь, что она не в ночной сорочке, пощипала щеки, стараясь добавить им немного цвета, но потом отказалась от этой затеи.
Она ведет себя как дурочка. Сейчас не время прихорашиваться, и она не в том положении, чтобы беспокоиться о мнении мистера Торна по поводу отсутствия цвета у нее на щеках — или обращать на это его внимание.
Изабель наклонилась ближе к своему отражению в зеркале. Она пристально всматривалась в собственные знакомые черты и искала следы, которые могли оставить там последние месяцы, но не нашла почти ничего. Ее щеки немного опали, но, кроме тревоги в глазах, ничего не выдавало то, что она пережила, — ни единый шрам или след развлечений Ричарда не уродовал ее лицо.
Это было настоящее чудо, которое делало кошмар ее жизни еще более сюрреалистичным.
А потом она подумала о красивом лице мистера Торна и живом блеске его зеленых глаз. Несомненно, он тоже страдал в той индийской тюрьме и испытал мучения, которыми не поделился. Но она никогда бы не догадалась об этом, видя его теплое спокойствие и великодушие.
— Если он смог быть мужественным, я тоже смогу.
Да, но его злодеи далеко, а ее могут быть где угодно.
Если Ричард нанял агентов, чтобы найти ее, или…
Изабель резко поставила на стол маленькое зеркало в раме, убрав свое отражение и стараясь не поддаться закипающему истерическому страху, грозившему разрушить ее с трудом завоеванную уравновешенность.
— Троя, — прошептала она. — Это Троя, и за этими стенами я в безопасности.
Она вышла из комнаты и направилась по коридору к лестнице, морщась при стуке о деревянный пол своих сапог для верховой езды. Вряд ли это была походка, которую всегда требовали от нее мать и гувернантка, но даже этот маленький и необходимый бунт придавал ей силы.
В столовой в середине стола стояли накрытые крышками блюда, приготовленные для неофициального ужи на, а миссис Макфедден раскладывала ножи и ложки.
— A-а! Вот и вы! Я еще должна оттащить профессора от его книг, но, быть может, вы сходите за ним вместо меня?
— Вы уверены, что он не придет, если позвонить? — Изабель не хотелось бы отрывать хозяина дома от его занятий. — Он может рассердиться, что ему мешают.
— Он не услышит и церковного колокола у себя над головой, если уткнулся носом в страницу с этими языческими каракулями, — рассмеялась экономка. — И этот человек никогда не ругается. Хотя он переходит на горестные причитания, что я чуть не довожу его до сердечного приступа мясным пирогом. Кроме того, если мы не прервем его, ему придется довольствоваться холодным ужином.
— Хорошо, — сказала Изабель и послушно отправилась в библиотеку за мистером Торном. Дверь была закрыта, поэтому она тихо постучала. Но не получив ответа, медленно открыла дверь, готовая принести извинения при первом признаке недовольства.
Однако никакого возмущения не последовало. Она огляделась, ожидая найти Дариуса за письменным столом, и замерла, как загипнотизированная, увидев его сидящим на полу на восточном ковре в окружении карт и бумаг. Сидя спиной к ней, Дариус переложил листы пергамента и взял небольшую записку, при этом что-то пробормотав.
Изабель воспользовалась моментом понаблюдать за этим человеком в его стихии и восхитилась им. Свет камина делал его каштановые волосы золотыми и выгодно подчеркивал широкие плечи. Ей удалось на мгновение увидеть его в профиль, когда он разворачивал карту, и у нее перехватило дыхание от его мужественной красоты. Стоя на коленях, он напоминал молящегося паломника: его сильные тонкие пальцы так осторожно обходились с каждым листом, которого касались, словно это были священные тексты.
«Как это получилось, что у вас нет жены, мистер Дариус Торн? Как может быть, что вы, такой красивый, до сих пор один?»
— Мистер Торн? — окликнула она его.
Он не проявил признаков того, что услышал ее, и она, прочистив горло, попыталась снова, на этот раз немного громче:
— Мистер Торн!
Он не пошевелился, и Изабель подняла подол юбки, чтобы попытаться подойти к нему, не наступив на какую-нибудь из бумаг. Это было довольно сложно, но она улыбалась, пробираясь на цыпочках по гладкой мозаике. Изабель осторожно дотронулась до его плеча, приготовившись к тому, что он вскочит, если ее присутствие оторвет его от научных размышлений.
