Но он не вскочил. Дариус медленно перевел взгляд вверх, как человек, пробуждающийся от сна.
— Елена! Вы?.. — Снова сев на пятки, он смотрел на нее снизу. — Я пропустил звонок к обеду?
Она покачала головой:
— Миссис Макфедден утверждает, что звонить бесполезно, и попросила меня привести вас на обед, пока он еще теплый.
Дариус улыбнулся и подобрал несколько листов, чтобы освободить проход из круга.
— Она права. Я… мысленно перенесся в другое место. — Встав, он отряхнул брюки и разгладил свой длинный шерстяной жакет. — Вы давно здесь?
— Нет, — солгала она, — совсем недавно.
— Теперь вы узнали об одном из моих ужасных недостатков — отгораживаться от мира во время работы, однако я рад, что вы здесь. — Дариус протянул ей руку. — Отправимся обедать?
— Да. — Она взяла его под руку, и они вернулись в небольшую столовую.
— Восхитительно пахнет, миссис Макфедден, — объявил Дариус. — Вы кулинарный гений!
— Я такая же обыкновенная повариха, как все другие, — отвергла комплимент миссис Макфедден, смущенная вниманием хозяина, и наполнила их чашки теплым ароматным сидром. — Я вернусь с хлебом, но начинайте, не дожидаясь меня.
— Ей это понравилось, — улыбнулась Изабель.
Дариус придвинул Изабель стул, и они оба без церемоний уселись.
— Я никогда не знаю, что сказать, чтобы доставить ей удовольствие. Она, по-видимому, считает, будто я недостаточно ем, но… — Дариус подозрительно обвел взглядом многочисленные блюда. — Не думаю, что целая британская армия, к ее удовлетворению, могла бы расправиться с этим количеством еды.
— Быть может, она привыкла готовить на большую семью.
— Вполне возможно. Она не раз говорила мне, что холостяки превращаются в отвратительных хозяев. Поэтому я стараюсь создавать как можно меньше хлопот, однако ваше предположение заставляет меня задуматься, не веду ли я себя в этом отношении неправильно. — Он начал открывать блюда, чтобы продемонстрировать их содержимое. — Пожалуй, мне стоит провести пару экспериментов, чтобы проверить эту идею.
Изабель прогнала от себя нелепую картину того, как Дариус специально создает всякого рода «хлопоты» для своей экономки.
— Какова область ваших исследований, мистер Торн? — спросила она.
— Мне бы не хотелось усыпить вас этой темой, — после некоторого колебания ответил он.
— Прошу вас, мистер Торн, мне очень интересно.
— Естественно, это исключительно моя теория, основанная на общепринятых и бесспорных истинах, что о культуре можно судить просто на основе изучения образцов ее архитектуры. Но теперь эта область, очевидно, сузилась и включает в себя лишь священные предметы индусов и индийские реликвии. — Дариус положил себе на тарелку приличный кусок пирога с мясом и вздохнул. — Правда, в эти дни она не кажется такой уж узкой. Ничего не проясняется! Это все равно что с завязанными глазами и с тряпочными мешками на руках пытаться изучить вышивку.
— Какая фантастическая метафора! — Изабель сдерживалась, чтобы не засмеяться.
— Я не собирался выражаться так красочно, — отозвался он, поднося ко рту большую ложку густого протертого овощного супа.
— От архитектуры к священным предметам. Какая между ними связь, мистер Торн? — поинтересовалась Изабель, подкладывая себе на тарелку еды.
— В лучшем случае слабая. — Дариус вздохнул, однако поворот разговора воодушевил его. — Стоит мне потянуть за любую ниточку, как я вспоминаю Индию. Между людьми, проведшими там десятилетия, было меньше единения, чем между нами, пробывшими в темноте тот короткий промежуток времени. Разве это не странно? Я, возможно, доживу до ста лет, но все же главное во мне будет определяться одним коротким отрезком времени.
— Это не так, мистер Торн, — покачала она головой. — Под «нами» вы подразумеваете своих друзей и себя?
— «Отшельники», — нараспев произнес он. — Вводящее в заблуждение название наш неофициальный клуб получил на одном званом вечере в Лондоне. Кто-то чуждый нам заметил, что мы, по-видимому, слишком особенные и надменные, неспособные реализовать свои принципы. Из всех нас осталось только шестеро, выдержавших испытания, и, вероятно, это сделало нас излишне серьезными для участия во фривольных танцах и салонных разговорах. Мы предпочитаем собственное общество.
— Ужасное название! — воскликнула Изабель.
— Оно соответствует истине во многих смыслах. Индия изменила нас, а условности общества не легкая накидка, которую можно снова накинуть без доли скептицизма. Борьба за выживание способна ожесточить человека, Елена.
— Вы не кажетесь ожесточившимся, мистер Торн, или сколько-нибудь угрюмым.
— Мнения порой субъективны. — Дариус покраснел и поправил очки.
— А как получилось, мистер Торн, что вы разыскиваете индийские древности в Шотландии, а не в Бомбее?
— А-а! — Дариус отложил вилку и нож. — Выяснилось, что…
Его прервало появление миссис Макфедден, державшей в руках корзинку свежих булочек.
— Вы развлекаете гостью, сэр?
— Я вряд ли гожусь для этого, миссис Макфедден. Вы уверены, что так принято?
Обойдя стол, экономка подала ему хлеб.
— У вас гость, и это ваш долг. Не думайте, что у меня есть время на салонные игры и прочую чепуху!
— М истер Торн замечательный собеседник, — застыв, возразила Изабель.
— Что ж, хорошо. Уверена, вам не нужна компаньонка. Я могу заняться уборкой кухни и не утруждать себя тем, чтобы стоять рядом и оживлять светскую беседу. — Она повернулась и исчезла так быстро, что Изабель чуть не икнула от изумления.
— Она очень… резка с вами. — В доме ее матери не нашлось бы служанки, которой не пришлось бы собирать вещи после таких высказываний. При этой мысли у Изабель покраснели щеки, однако почему-то казалось, что мистеру Торну чрезвычайно приятна прямолинейность его экономки.
— Всегда. — Дариус передал ей корзинку, и Изабель выбрала самую маленькую булочку. — Она считает, что я слишком много читаю и в результате стал странным. И это отчасти справедливо. Но она знала предыдущего владельца, привязана к дому, и я счел разумным оставить ее. Аптекарь в деревне поведал мне, что она стала вдовой в двадцать лет и никогда не простила этого миру. — Он вздохнул. — Мне нравится, как она ведет хозяйство, и вся ее шумливость делает дом не таким… тихим. Я предлагал ей нанять помощницу, но это предложение было встречено без восторга. Три дня суп подавался холодным.
По-видимому, у мистера Торна действительно имелось твердое правило спасать женщин.
— Вы не любите тишину, мистер Торн?
