Она, как всегда, заупрямилась.
— Почему бы вам не попросить миссис Харрис показать школу? Или даже Тиренса, ее личного лакея?
Диего чуть не скорчил гримасу. У миссис Харрис великолепный лакей — по слухам, бывший боксер. Он встретился с этим суровым парнем, когда шел сюда, и ему совсем не хотелось иметь дело со столь воинственным типом.
— Финансовая заинтересованность миссис Харрис, возможно, не позволит ей быть беспристрастной, тогда как ваша привязанность к школе гораздо глубже, чем финансовые соображения. — Он пожал плечами. — Хотя я, откровенно говоря, не могу себе представить, чем может быть мотивирована столь глубокая преданность со стороны обычного учителя.
— По правде говоря, прежде ;чем стать учительницей, я была здесь ученицей.
Понятно. Это объясняет некоторое расхождение фактов с полученной информацией.
— Я поступила сюда, когда мне было двенадцать лет, — добавила Люси, — и с тех пор школа в основном и была моим домом.
Диего сделал вид, что плохо понял ее.
— У вас есть родители?
— Разумеется, есть. Во всяком случае, есть отец. И мачеха, но… — Она остановилась. — Дело в том, что я и раньше находилась здесь. И мне очень не хотелось бы, чтобы школе был причинен ущерб.
Господи, почему ее так легко заставить говорить больше, чем нужно?
— В таком случае решение вопроса зависит от вас. — Диего стал надевать пальто, стараясь не дать ей догадаться, как важен для него ее ответ. — Я еще не купил Рокхерст. Могу и передумать. А кто может заставить меня передумать, если не вы?
Между красиво очерченными бровями мисс Ситон образовалась тонкая морщинка.
— А если я соглашусь, вы будете молчать о том, что нашли меня в своем вишневом саду?
— Именно так.
— Я должна поговорить с миссис Харрис и узнать, разрешит ли она…
— Могу с уверенностью сказать, что разрешит. Люси на мгновение замерла.
— А вы, знаете ли, и в самом деле дьявол.
— Я просто проницательный деловой человек, carifio. У нее вспыхнули щеки.
— Вы не должны так называть меня.
— Вы понимаете, что это значит?
— Это означает «дорогая», — сказала она, отводя взгляд. Диего прищурился.
— Вы говорите по-испански? — поинтересовался он. Вот и еще одно подтверждение.
— Я посмотрела значение этого слова в словаре, когда услышала его от вас в саду.
— Вот как? — Диего расплылся в улыбке. Тот факт, что она не поленилась выяснить, что означает слово, которым он назвал ее при знакомстве, доставил ему огромное удовольствие. — Ну, согласны вы с моим предложением?
— Похоже, вы не оставляете мне выбора?
— Никакого. — Диего удивленно приподнял бровь, встретившись с ее сердитым взглядом. — Вы ведете себя так, как будто я прошу вас броситься в погребальный костер, хотя это я вам оказываю услугу. Мне вовсе не обязательно, знаете ли, прислушиваться к вашим мнениям относительно вашей школы.
Полная раскаяния улыбка тронула губы Люси.
— Я знаю. Простите меня. У меня за последнее время немного расшатались нервы.
Диего очень хотелось узнать почему, но он не настаивал, чтобы не спугнуть удачу.
— Забудем об этом, — сказал он. — Так, может быть, начнем нашу экскурсию по школе?
— Сейчас не могу. Сегодня после полудня я буду очень занята: надо помочь разместиться приезжающим ученицам. Но завтра, когда семестр начнется официально и я проведу свой первый урок, у меня будет достаточно времени, чтобы показать вам школу. Если, конечно, согласится миссис Харрис.
Диего не хотелось ждать, но не хотелось и показаться излишне нетерпеливым.
— Отлично. Тогда до завтра. — Прикоснувшись пальцами к полям шляпы, он поклонился мисс Ситон. — Всего вам доброго… Люси. Вас ведь так зовут?
— Откуда вы… Ах да, Тесса упоминала мое имя. На самом деле меня зовут Люсинда.
Поняв, что был прав, Диего едва удержался от улыбки.
— Вы, конечно, должны называть меня мисс Ситон, — строго напомнила она.
— Но ведь даже ваши ученицы зовут вас Люси.
— Тесса называет меня так, потому что я была ее подругой до того, как стала учительницей. — Люсинда нахмурила лоб. — Наверное, придется заставить ее обращаться ко мне в классе более официально, или у меня не будет никакого авторитета среди учениц.
— Они еще меньше будут слушаться вас, если узнают, в каком виде я нашел вас в саду, — сказал Диего и, не обращая внимания на охватившую ее панику, безжалостно добавил: — Какой мне резон молчать об этом, если вы со мной так официальны?
Почему бы и не прибегнуть к шантажу? Ведь кратчайший путь втереться к ней в доверие — это разрушить стену правил приличия, разделяющую их.
Люси сердито взглянула на него:
— А вы, я вижу, намерены во что бы то ни стало настоять на своем?
Испанец победоносно улыбнулся:
— Всегда.
— И наверное, вы хотите, чтобы я называла вас Диего?
— Так меня называют мои друзья.
— Нас едва ли можно назвать друзьями, — строго заметила Люси. — И если кто-нибудь нас услышит, о наших отношениях могут быть сделаны неправильные выводы.
— Значит, неофициальное обращение друг к другу оставим для тех случаев, когда останемся с глазу на глаз, — сказал он.
— Отлично. Называйте меня как хотите, — согласилась девушка. — А теперь, извините, я должна приготовиться к прибытию учениц. Всего вам доброго, сеньор Монтальво.
Упрямое нежелание мисс Ситон называть его по имени заставило Диего сделать то, чего делать не следовало. Он поймал ее руку и, наклонившись, крепко поцеловал.
— Всего вам доброго, Люси.
Она замерла и не сразу отдернула руку. Кровь стучала в ушах Диего, и он, воспользовавшись возможностью, перевернул руку и поцеловал ее в ладонь, что было совершенно неуместно и даже неприлично. От Люсинды очень по-английски пахло фиалками. Это так его возбудило, что он, не выдержав, еще раз прикоснулся к тонкому запястью губами, потом выпрямился, продолжая держать ее за руку.
Они на мгновение застыли, глядя друг на друга: Люси выглядела растерянной и напряженной, Диего — словно опьяневшим от своего поступка.
На мгновение сжав ее пальцы, Диего наконец отпустил руку и вышел за дверь.
Когда он шел от дома по подъездной дорожке, его прошиб пот. Диего мог бы поклясться, что, целуя запястье, ощущал губами бешеное биение ее пульса. Эта реакция Люси на поцелуй эхом откликнулась во всем его теле.
Несмотря на задиристость и яростное желание защитить свою школу, Люси Ситон была женщиной, восприимчивой к прикосновению мужчины. К его прикосновению. И она, без сомнения, волновала Диего.
