Он признался, что является внебрачным ребенком, но говорит и ведет себя, как представитель знати. Элоди стало интересно, в какой обстановке он чувствует себя вольготнее всего. Что ему больше по душе – блуждать по задворкам крупного города, заводя разговоры с горничными и хозяевами постоялых дворов, или танцевать на балу в окружении богатых и власть имущих? Или и то и другое?
Уилл Рэнсли для нее загадка, это беспокоит, поскольку придется вверить свою безопасность в его руки, по крайней мере до тех пор, пока они не окажутся в Париже.
Поев, Клара встала из-за стола:
– Пора домой отправляться. Скоро совсем стемнеет, а эти улицы мне незнакомы.
– Я вас провожу, – тут же предложил Рэнсли.
– Не хочу причинять вам неудобство, – запротестовала Клара.
– Разумеется, проводит, – вмешалась Элоди, обрадованная этим предложением. – Я хочу, чтобы он проследовал до самого твоего дома и убедился, что там тебя не поджидают непрошеные гости. – Она высказала вслух опасения, терзающие ее с тех пор, как успешно покинула свое жилище.
– Ваша хозяйка права. Сильно сомневаюсь, что ее побег заметили, но предосторожность не помешает, – согласился Рэнсли. – Когда соглядатаи мадам Лефевр, кем бы они ни являлись, поймут, что птичка упорхнула из клетки, вероятно, прямиком направятся к вам.
Элоди забеспокоилась. Думая лишь о представившейся ей восхитительной возможности вернуться в Париж, она забыла о горничной. Повернувшись к Рэнсли, она встревоженно произнесла:
– А не взять ли нам и Клару с собой? Для ее же безопасности?
– Не думаю, что ей нужно уезжать, хотя, возможно, к ней пристанут с расспросами. Если нам повезет, мы в это время уже будем далеко отсюда. Тогда она сможет честно признаться, что некто по имени Уилл Рэнсли заставил вас отправиться с ним в Лондон, для чего встретился с вами на этом постоялом дворе. Но как именно вы ушли, с кем и в каком направлении, она не знает. В конце концов, этим людям нужны вы, а не ваша горничная.
– Вы уверены? Я-то полагала, что, уехав, заберу с собой и потенциальную угрозу, так что Клара будет в полной безопасности. Что, если я ошибалась? – Все еще пребывая в тревоге, Элоди повернулась к Кларе: – Если кто-то причинит тебе зло…
– Не беспокойтесь, мадам, – перебил Рэнсли. – Я уже нанял человека присматривать за фрейлейн до тех пор, пока он не сочтет, что ее жизни ничто не угрожает. Это крепкий парень, бывший австрийский солдат, с которым я водил знакомство во время службы в армии. Он ждет внизу, чтобы проводить ее домой.
– Благодарю вас, сэр. – Клара присела в реверансе. Это был первый знак уважения, который она ему выказала. – Не ожидала ничего подобного, хотя, не буду отрицать, теперь мне стало намного спокойнее.
Элоди, удивленная, растроганная, пребывая в смятенных чувствах, сама чуть было не сделала реверанс. Это ей следовало бы позаботиться о безопасности Клары, но вместо нее это сделал мужчина, беспокоящийся, по ее мнению, лишь о достижении собственных целей. Ему хватило предусмотрительности и сострадания все устроить. Как показывал ее личный опыт, аристократы вроде Сен-Арно рассматривали прислугу в качестве объекта, специально созданного для их удобства, наравне с лошадьми, льняным бельем или предметами мебели. Он даже не посчитал бы Клару за человека, не говоря уж о том, чтобы тревожиться о ее благополучии.
Рэнсли же не только сумел предвидеть грозящую девушке потенциальную опасность, но и договорился о ее охране после их отбытия, когда ее миссия уже будет исполнена.
Помимо воли ее мнение о Рэнсли улучшилось, но она тут же напомнила себе о том, что не стоит позволять вводить себя в заблуждение его скрупулезностью, осведомленностью и состраданием – качествами, которые привлекали ее столь же сильно, как и его физическая красота. До Парижа еще далеко.
Видя, как Клара заворачивается в плащ, Элоди тут же снова пала духом, подумав о том, что предстоит навсегда расстаться с единственной лучшей подругой.
– Давайте попрощаемся, мадам, – сказала Клара, отважно улыбаясь. – Желаю вам безопасного путешествия и радости, когда вы, наконец, окажетесь в Париже.
Не в силах вымолвить ни слова, Элоди крепко обняла ее. Клара с жаром ответила на объятия, изо всех сил стараясь сдержать слезы.
– Постараюсь дать о себе знать, когда устроюсь.
– Хорошо. Мне будет приятно узнать, что вы дома и в безопасности, – добавила Клара, бросая на Рэнсли многозначительный взгляд.
– Ну что же, фрейлейн, идемте? – спросил он.
Улыбнувшись, Клара присела перед Элоди в реверансе:
– До свидания, мадам. Да хранят вас ангелы небесные.
– И тебя, моя дорогая подруга, – ответила Элоди.
– После вас, фрейлейн, – галантно предложил Рэнсли, когда оба замерли в нерешительности. – Ваш солдат ожидает внизу.
Согласно кивнув, Клара сделала шаг к двери, остановилась и внимательно посмотрела на него:
– Возможно, я заблуждалась. Возможно, мадам все же может вам доверять.
Сколько бы Элоди ни повторяла себе, что давно пора привыкнуть к расставаниям и потерям, она ощутила мучительную боль в груди, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Когда они затихли, подбежала к окну. Осторожно глядя в щелочку между занавесками, чтобы не быть замеченной с улицы, увидела, как с постоялого двора вышли трое – Клара, Рэнсли и дородный мужчина, похожий на кулачного бойца. Наблюдая за их удаляющимися спинами, Элоди вдруг осознала, что Рэнсли, двигающийся с текучей грацией крадущегося хищника, куда более опасен, чем его приятель.
Когда Клара растворилась в темноте, Элоди совсем пала духом. Больше года эта девушка была ее подругой, компаньонкой и спасительницей. Теперь предстоит остаться наедине с Рэнсли. На благо или на беду. Она пыталась бодриться, уверяла себя, что раз сумела добраться сюда, то сможет преодолеть и остаток пути, в конце которого ее ожидает Филипп. Утешившись этой мыслью, она села в кресло и стала ждать возвращения Рэнсли.
Проводив горничную до дома, где, к счастью, ее никто не поджидал, оставив Генриха на страже, Уилл направился обратно на постоялый двор. Перед тем как войти, поднял голову и посмотрел на окна их комнаты, расположенной прямо над выходом. Они были темны.
С хозяином он уже расплатился, объяснив, что планируется ранний отъезд. В действительности он намеревался покинуть Вену глубокой ночью. Рассудив, что мадам уже легла спать, он старался не производить лишнего шума, чтобы дать ей возможность как следует отдохнуть перед тяжелым путешествием.
Осторожно, чтобы не привлечь внимания хозяина, обслуживающего посетителей в пивной, Уилл пересек холл и стал подниматься по ступеням. Войдя в комнату, заметил у дальней стены неясную фигуру и тут же схватился за нож, но осознал, что это мадам Лефевр.
