Татьяна Иванова - Продолжение бестселлера Маргарет Митчелл

— Навеки! — Фил грустно улыбнулся. Боюсь, миссис Батлер, что навеки не получится. За это время я нашел покупателей на свои магазины, и думаю, что мы с Луизой в самое ближайшее время возвратимся в Нью-Йорк. Луиза радуется этому переезду, ведь здесь в Атланте ей все чужие и она чувствует себя совершенно одинокой. Она родилась в Нью-Йорке и с тех пор как мы перебрались сюда, постоянно по нему тоскует, я же, напротив, с удовольствием остался бы здесь. Мне гораздо привольнее дышится на Юге, чем на Севере под непрестанным оком своего отца.

Скарлетт открыла, было, рот, чтобы сказать Филу о том какие перспективы его ожидают в отчем доме, однако вовремя спохватилась и подумала, что ей не следует совать свой нос в чужие дела. Ведь миссис Полтнер сказала ей о 'прекращении Южного варианта' своего сына вовсе не для того, чтобы она, Скарлетт, поведала ему об этом.

— Да что Вы говорите, Фил?! — изумленно воскликнула она, вовремя переключившись на другое.

— И кто же покупает Ваши магазины?

— Тот, что на Персиковой, — Брюс Хоплинг, а тот, что на Пяти Углах, — Рене Пикар пополам со своей тещей.

— Ба! — воскликнула Скарлетт. Ее не удивило то, что один из магазинов покупает Брюс Хоплинг, состоятельный северянин, друг Фила Полтнера, но миссис Мерриуэзер?!

Ничего себе как разбогатела дородная матрона на своих булках! Ведь для того, чтобы купить магазин, да еще такой, как у Фила Полтнера, требовалась немалая сумма денег.

Так вот в чем дело! — сообразила Скарлетт, — теперь понятно, почему миссис Мерриуэзер, привыкшая беспардонно совать свой нос в чужие дела по дороге на кладбище не стала судачить о ее фабрике и даже не поинтересовалась, как она съездила в Нью-Йорк. Ведь тогда и ей самой пришлось бы открывать перед Скарлетт свои карты насчет покупки магазина, а она, видно, не хотела пока об этом говорить. Ну и дела!

— Чему Вы так удивляетесь? — Фил недоуменно посмотрел на Скарлетт.

— Тому, как разбогатела миссис Мерриуэзер.

— Ах, это! Разбогатела, но не совсем. Рене уговорил меня продать им магазин в рассрочку на полгода.

— И Вы согласились?

— Конечно. А что мне было делать, ведь у меня совсем не осталось времени на поиски новых покупателей. В этом письме, — Фил потряс голубым конвертом, который Скарлетт ему привезла, и который он все еще держал в руке, — отец наверняка опять меня торопит.

— Вы что же и на свой дом нашли покупателя?

— Нет! Я и не думал его продавать. А вдруг мне придется сюда вернуться? Вдруг у отца все пойдет на лад? Согласитесь, миссис Батлер, что скупить несколько магазинов в округе и построить пару текстильных фабрик гораздо проще, чем снова строить дом и обустраивать в нем все сообразно своим вкусам.

— Да, конечно, — сказала Скарлетт, а сама подумала, что Филу осуществить этого никогда не удастся. — Твой отец скоро так вкрутит тебя в большие дела, что ты будешь только успевать вертеться в своем Нью-Йорке, — с сочувствием подумала она.

Через полчаса в гостиную спустилась Луиза Полтнер, на сей раз тщательно причесанная и одетая и предложила Скарлетт выпить кофе. Скарлетт с удовольствием согласилась, чтобы не обидеть хозяйку, да и погода сегодня была такой холодной, что чашечка горячего кофе пришлась бы сейчас в самый раз. За кофе Скарлетт рассказывала Луизе и Филу о своем знакомстве с Нью-Йорком, о их друзьях и соседях, и о том, как ей пришлось блистать на балу в рубиновых украшениях, предназначенных для Луизы.

Посидев за кофе с полчаса, Скарлетт любезно рассталась с гостеприимными хозяевами и направилась в свои магазины, где пробыла почти до самого вечера. На обратном пути она еще решила заехать в гостиницу, чтобы посмотреть, как обустроились ее новые работники и оставшись вполне довольной, отправилась домой когда сумерки уже сгустились.

А дома ее дожидался Эшли Уилкс, который пришел в гости вместе с Бо. Эшли, правда, к этому времени уже собирался отправиться назад домой, не дождавшись ее, но никак не мог уговорить Бо расстаться с Уэйдом. За этим занятием его и застала Скарлетт и пригласила остаться на ужин.

— Оставьте их, Эшли, пусть играют, — сказала она и озорно взъерошила белокурые кудряшки Бо. — Уедите после ужина. Уэйд, быстренько беги на кухню и скажи Мери, чтобы она немедленно накрывала на стол, — скомандовала она, — я чертовски голодна.

— Мама, а мы уже поужинали. Я сегодня рано проголодался и Фердинанд велел Мери нас накормить.

— Ну, что ж, и правильно сделал. Тогда мы с дядей Эшли будем ужинать вдвоем, а ты, сынок, сходи сейчас вместе с Бо на кухню и посиди с ним за компанию, пока Мери его накормит.

— Ну, Эшли, теперь расскажите мне, как тут поживала Атланта в мое отсутствие. — Сказала Скарлетт, когда они уселись за стол.

Эшли удивился.

— А я думал, что наш разговор начнется с того, что Вы расскажите мне как теперь поживает Нью-Йорк. В последний раз я был там года за три до войны и мне было бы интересно узнать, что там сейчас происходит.

— Ах, Эшли, я уже два дня подряд рассказываю всем о Нью-Йорке, дайте мне короткую передышку, ведь Вы знаете, что я не люблю рассказывать одно и то же по несколько раз, так что сначала Ваша очередь.

— Эшли кивнул. — Хорошо, будь по — Вашему. — И после короткой паузы начал рассказывать Скарлетт о главном событии этих трех недель — смерти доктора Мида и о том, что этому предшествовало.

— У бедного доктора, по всей видимости, произошел сильнейший инфаркт со смертельным исходом, ведь накануне он очень сильно понервничал и его больное сердце, не выдержало.

Скарлетт удивленно взглянула на Эшли.

— Видите ли, Скарлетт, за три дня до смерти доктора к нему в больницу привезли маленького ребенка, — мальчика лет пяти. У него была сильнейшая ангина, по всей вероятности, с дальнейшим осложнением и доктор Мид не смог его спасти. Мальчик скончался в больнице на второй день.

— Ах ты господи! И чей же это мальчик?

— А вот в этом как раз и дело. Этот мальчик сын янки, одного из офицеров гарнизона. Сам по себе этот офицер неплохой человек, но его жена! Хоть все в городе и жалели ее как мать, потерявшую ребенка, но и осуждали одновременно. Узнав о смерти своего сына, она ворвалась в кабинет доктора и в состоянии истерики предъявила ему совершенно нелепые обвинения. Она кричала, что доктор преднамеренно убил ее ребенка, не пытаясь даже спасти лишь только потому, что этот мальчик — сын янки. А все знали, как доктор ненавидел янки еще с военных времен. Она проклинала доктора и желала ему смерти, даже не пытаясь выслушать его доводы о том, что мальчик был доставлен в больницу слишком поздно. Она так забылась в своем горе и гневе, что налетела на доктора с кулаками, и ее еле оттащили от него две сестры.