Султан был раздражен происшествием и обещал Шейх-уль-Исламу строжайшее наказание виновного.
Что касается Гассана, то он нисколько не был огорчен, что именно ему досталось поручение арестовать Зору; напротив, он был доволен этим обстоятельством: он спешил предотвратить угрожавшую Зоре опасность – тот мог забыться и в минуту раздражения поступить вопреки повелению султана в случае, если бы приказ был передан ему другим, и, наконец, Гассан старался избежать огласки происшествия и ареста. Он даже не взял с собою двух офицеров, а с приказом об аресте в кармане один отправился на квартиру Зоры.
Он застал его одного. Сади не было дома.
Зора побледнел при таком позднем посещении Гассана.
– Ты знаешь, зачем я пришел? – спросил тот, заперев за собой дверь. – Где Сади?
– Он хотел идти куда-то в гости. Но тебе, без сомнения, нужен только я, Гассан?
– Да, ты!
– В чем дело?
– Предостережение мое сбылось скорее, чем я даже полагал, Зора!
– Ты пришел известить меня об опасности, мой друг. Спасибо тебе за это. Может быть, даже посоветовать мне бегство?
– Теперь уже поздно, – перебил Гассан своего друга глухим голосом.
– Что это значит? Что означает этот зловещий вид?
– Вот ответ, – сказал Гассан, подавая Зоре собственноручно подписанный султаном приказ об аресте.
Зора пристально посмотрел на бумагу, затем на Гассана.
– Ты… и ты вручаешь мне этот приказ! – воскликнул он дрожащим голосом.
– Да, Зора-бей, я! Не отворачивайся от меня! Мне кажется, ты меня не понял. Я принес тебе приказ потому, что в руках другого он был бы для тебя ужаснее. Я принес его тебе, чтобы известить тебя об опасности и сговориться обо всем дальнейшем.
– Вовсе нет! – отвечал Зора, отстраняя его движением руки. – Именно потому-то мне так больно и тяжело это известие, что оно передано мне тобою. Только потому, что потерять друга гораздо ужаснее, чем с сознанием своей правоты попасть под суд!
– Так-то ты принимаешь мое посредничество?!
– Так принимает его мое сердце, Гассан! Ты пришел арестовать меня! Итак, не будем попусту терять слов – я следую за тобой!
Не такая натура была у Гассана, чтобы после подобных слов еще давать объяснения и оправдываться, он только мрачным взглядом посмотрел на Зору, видно было, что ему тяжело выслушивать от него эти слова, однако же он не сказал ничего.
– Я хочу только написать несколько строк Сади, – сказал Зора, взяв бумагу и перо. – Я попрошу его о некоторых услугах, на которые он, может быть, согласится; для меня они очень важны!
Гассану так и хотелось сказать: дай мне эти поручения, Зора, не отрекайся от меня! Предоставь мне позаботиться о том, что для тебя важно… но опять-таки он не сказал ничего. После слов Зоры, после его внезапной ледяной холодности он не мог произнести слов, просившихся на его уста.
Но должно ли роковое недоразумение действительно разлучить двух верных, испытанных друзей?
Казалось, почти что так. Зора сел, предложив стул Гассану, и написал несколько строк, затем встал, надел фуражку и передал свою шпагу Гассану. Рука его дрожала при этом.
Это было слишком даже и для сдержанного и самолюбивого Гассана.
– Зора! – воскликнул он. – Возможно ли, чтобы ты мог усомниться в моей дружбе?
– Разве я не должен был сделать это?
– Мы в этом случае думаем по-разному, – сказал Гассан, – вот и все! Мансур-эфенди явился к султану с жалобой на тебя. Султан поручил мне арестовать тебя, и я доволен был этим, хотя меня в то же время и печалило постигнувшее тебя несчастье. Но я говорил себе: ты можешь известить Зору обо всем, следовать за тобою будет ему легче, чем за посторонним… а теперь…
– Я чувствую, что обидел тебя! – воскликнул Зора, раскрывая объятия. – Прости мне мою горячность, Гассан, мне было больно получить приказ об аресте из рук моего друга!
– Обсудим совершенно спокойно, что нам делать, – продолжил Гассан после того, как они с Зорой дружеским объятием заключили мир. – Тише, я слышу шаги! Это Сади возвращается домой.
– Тем лучше, будем держать общий совет, так как дела твои плохи.
Сади вошел в комнату и в немногих словах был извещен обо всем.
– Настал час объявить Мансуру-эфенди борьбу не на жизнь, а на смерть, – сказал Сади. – Он до тех пор не успокоится, пока суровый приговор не обрушится на Зору.
– То же самое думаю и я, он ненавидит нас! – согласился Гассан. – Заполучив Зору в свою власть, он не так-то легко снова выпустит его из своих рук. Я видел в кабинете султана этого высокомерного Мансура-эфенди, он до тех пор не успокоится, пока не погубит Зору!
– А пока он сделал уже достаточно, добившись со свойственной ему быстротой моего ареста, – сказал Зора. – Я пропал!
– Я сам опасаюсь этого.
– Ты должен быть освобожден! – воскликнул Сади.
– Не делай только теперь еще одного необдуманного поступка, – сказал Гассан, – а то мы окончательно проиграли.
– Нет, нет, выслушай только мое предложение! – продолжал Сади. – Завтра принцесса Рошана дает празднество в честь нашей победы над племенем Кровавой Невесты. Зоре нельзя будет явиться на праздник, мы же с тобой отправимся.
– Я должен буду сопровождать султана, который на полчаса явится на праздник.
– Хорошо. И султанша Валиде также приедет, а она явная противница Шейх-уль-Ислама.
– Теперь уже не то! – перебил Гассан своего друга. – Султанша Валиде надеется, что Мансур будет ей содействовать в отмене закона о престолонаследии.
– Так мы должны постараться сообщить султанше Валиде, что Мансур только обманывает ее и пользуется ею в своих целях, – предложил Сади.
– Как же ты докажешь это? – спросил Зора.
– Все это устроится. Главное дело в том, чтобы как можно скорее низвергнуть Шейх-уль-Ислама и освободить друга нашего Зору.
– Это легко сказать, – возразил Гассан в раздумье, – у него столько средств и союзников!
– Принцесса Рошана с завтрашнего дня будет его противницей! – воскликнул Сади.
– Если ты этого достигнешь, – сказал, смеясь. Зора, – ты докажешь только то, что я уже давно говорил, – принцесса страстно любит тебя.
– Несмотря на это, я не думаю, чтобы она допустила падения Мансура, – заметил Гассан.
– Я докажу вам противное! Я желаю низвергнуть этого враждебного нам и служащего только своему властолюбию Мансура, это первое! Вероятно, завтрашний праздник доставит мне желанный случай, так как, без сомнения, Мансур также явится во дворец. Если бы я только мог обличить его коварные замыслы!
– Я рассказывал тебе, что случилось с твоей Рецией, с принцем и со мной, – сказал Гассан, – поэтому ты можешь судить о влиянии и могуществе человека, которого мы хотим разоблачить.
