– Я рассказывал тебе, что случилось с твоей Рецией, с принцем и со мной, – сказал Гассан, – поэтому ты можешь судить о влиянии и могуществе человека, которого мы хотим разоблачить.
– Безделицы пусть остаются на долю мальчиков и робких! – воскликнул Сади, положив руку на плечо Гассана. – Нас же манят великие дела. Ну, мой друг Гассан, твою руку в знак союза! Зора и на этот раз был бы третьим, если бы не был разлучен с нами приказом султана. Но он во что бы то ни стало должен быть спасен и освобожден!
– Благодарю вас, друзья мои, – сказал Зора спокойно и ласково, пожимая руки своим товарищам. – Я теперь снова узнал, чем владею! Кто имеет двух таких друзей, тот может спокойно положиться на них, отправляясь в заключение. Идем, Гассан. Куда должен ты отвести меня?
– В темницу сераля.
– Это, конечно, жестоко, – продолжал Зора, – но пусть будет так. Прощайте, друзья мои! Я не мог поступить иначе, вы знаете мою вину, и в вашем мнении я ничего не теряю, этого для меня достаточно.
Сади и Зора дружески простились, затем последний вместе с Гассаном оставил квартиру.
Они отправились в сераль, и здесь Гассан велел попросить к себе маршала императорского дворца.
Тот уже лег спать, но его разбудили, и он скоро явился. Гассан показал ему приказ об аресте.
– Я должен доставить благородного Зору-бея в тюрьму, – сказал он. – Сделай милость, прикажи провести нас.
– Клянусь моей бородой, это пренеприятный сюрприз! – воскликнул маршал, который давно уже знал и глубоко уважал Зору. – Храбрый и благородный бей арестован?
– Надеюсь, что скоро все разъяснится и примет другой оборот, – отвечал Гассан. – Пожалуйста, прикажи оказывать благородному Зоре-бею все уважение, какого заслуживает такой храбрый воин его величества.
– Я сам позабочусь об этом, – отвечал маршал.
Затем велел позвать начальника этого отделения дворца, который явился с фонарем и ключами.
В нижнем этаже сераля, между толстыми каменными стенами находились каморки, окна которых были плотно заделаны решетками, а двери – из толстого железа. Комнаты эти прежде предназначались для хранения императорских капиталов; в новейшее же время для этого были назначены новые помещения; к тому же заведующие государственным имуществом, следуя примеру всех нынешних государей, большую часть сокровищ хранят в иностранных банках.
С тех пор комнаты эти стояли пустые и уже неоднократно служили для содержания арестованных высших чиновников сераля, внезапно впадавших в немилость.
В эти-то отдаленные каморки, к которым вел целый ряд коридоров, отправились Гассан, маршал и охранник вместе с Зорой-беем.
Приличный стол и содержание этого заключенного должно было идти из кухни сераля, где готовилась пища на всех дворцовых чиновников. Чтобы получить понятие о величине этой кухни, о прислуге и издержках, которых она требовала, достаточно будет упомянуть, что только четыре жены султана получали ежегодно по четыреста тысяч франков и имели прислугу из трехсот рабов. Сюда же относились целые труппы танцовщиц, певиц, множество горничных и служанок, сверх того пятьсот евнухов, так что в одном гареме садилось за стол ежедневно около тысячи человек. Если сюда причислить многочисленных чиновников и слуг султанских покоев, то получится целая армия людей, на содержание которых ежедневно затрачивались огромные суммы, которые при султане Абдул-Азисе доходили до десятка миллионов ежегодно.
Охранник открыл железную дверь и осветил путь. Гассан, Зора и маршал вошли в комнаты с серым, затхлым воздухом. Вся меблировка их состояла из нескольких вделанных в стены шкафов, столов и подушек; в каждом отделении было также по одной свисающей с потолка люстре, подобно тем, какие встречаются в маленьких церквах.
В одну из этих камер был заключен Зора, остальные были заперты. Засветили люстру, позаботились и о теплом одеяле на ночь, так что Зора ни в чем не терпел недостатка, и заключение его походило скорее на домашний арест.
Таким образом, арестовав своего друга, Гассан вернулся в Беглербег и на следующее утро передал султану шпагу арестованного офицера. Сераскир должен был немедленно произвести подробное и строжайшее следствие по этому делу – так приказал султан, бывший в самом дурном расположении духа.
Во дворце принцессы Рошаны проходило празднество в честь победоносного возвращения императорских войск и взятия в плен Кровавой Невесты; но, собственно, праздник ею давался в честь одного Сади и назначения его пашой. Принцесса разослала многочисленные приглашения, и с наступлением ночи залы ее дворца наполнились разодетыми придворными дамами и кавалерами. Только с недавнего времени, с тех пор как европейское влияние начало вытеснять восточные предрассудки, в Турции вошли в обыкновение подобные праздники. Но всякий раз на это нужно было согласие султанши Валиде, которой полностью подчинялась в стране общественная жизнь женщин.
Принцесса Рошана, очень хорошо зная, как султанша Валиде любит участвовать в подобных празднествах, первой лично пригласила ее. Таким образом, султанша ничего не могла иметь против этого праздника.
Она явилась на торжество в бархатном платье темного пунцового цвета, вышитом золотыми колосьями. Лицо ее было закрыто тонким покрывалом, а головной убор представляла драгоценная диадема из бирюзы.
На принцессе Рошане, богатство которой вошло в пословицу, было светло-зеленое, украшенное золотом платье, роскошный головной убор из бриллиантов, а на лице, так же как и у всех присутствующих придворных дам, тонкое покрывало.
Кавалеры были: одни в блестящих военных мундирах, другие – в черных европейских костюмах.
На галерее большого главного зала, среди которого был душистый фонтан, помещался отличный оркестр музыкантов принцессы.
Большая зала дворца, в которой принцесса только что приняла султаншу Валиде и теперь принимала министров и их жен, была отделана с необыкновенной пышностью и совершенно в парижском вкусе.
Потолки были украшены такой живописью, что, глядя вверх, казалось, будто все эти фигуры движутся.
Огромная люстра с бесчисленным множеством огоньков заливала всю залу морем света, и, отражаясь в зеркальных стенах залы, светильники казались бесконечными.
Вдоль стен были поставлены мягкие диваны, а в нише, отделявшейся от залы пунцовой шелковой портьерой, помещались высокие, наподобие трона, кресла для султана и султанши Валиде.
В соседнем зале слуги раскладывали на золотые подносы и беспрестанно разносили закуски и лакомства, а черные невольники на хрустальных блюдах – редкие фрукты. Тут же были шербет и вода со льдом.
