Лицо у нее было гордое и настороженное. Ее атласная кожа мерцала при свете свечей, бледная и тонкая, но при виде ее мягких, сочных губ в нем внезапно заиграло желание, как шампанское в бокале, и это желание разлилось по его жилам. В ее тонком лице были ум и трепетная ранимость, при виде которой его охватила ноющая боль об участи всего, что невинно.
Благородная юность, требовательная юность, и если она явилась, чтобы убить Дракона, то уже поразила его в черное неистовое сердце. Люсьену показалось, что она видит его насквозь, так же как он видит всех остальных. Это испугало его и приковало к месту. Если только…
Когда его первоначальное изумление прошло, реальность обрушилась на него. Ведь он ее не знает. Он никогда не видел эту девушку прежде, тем более не проверял ее.
«Боже милостивый, — подумал он с внезапным ужасом, — это как раз то самое оружие, которое послал бы против меня Фуше!»
Он тут же сильнее, уже довольно жестоко стиснул ее лицо, ибо невинность также может оказаться поддельной.
— Ну-ну, — прорычал он, — что это у нас здесь? Вы очень хорошенькая, не так ли, крошка?
— Пустите меня!
Он зло засмеялся, видя ее сопротивление. Она обхватила руками его запястье и попыталась ослабить безжалостную хватку. «Как же, крылья!» — подумал он, испытывая отвращение к самому себе. Уставился на нее точно юнец, ужаленный любовью! Единственное, что эта девчонка, наверное, прячет под монашеским одеянием, — это кинжал, который Фуше прислал ей, чтобы она всадила его Люциферу между ребер!
Он был в ярости из-за того, что она чуть было не обманула его — пусть даже на одну секунду, — но ему не хотелось устраивать сцену в присутствии иностранных агентов. Ему нужно побыть с ней наедине, узнать, кто она, и выяснить, на кого работает.
Не сомневаясь, что она прячет какое-то оружие, Люсьен не дал ей возможности достать его, грубо заведя девушке руки за спину и притиснув ее к себе. Маленькая ведьма боролась, корчилась и выворачивалась, отталкивая его. — Пустите меня, говорю вам! Она задела бедром по его причинному месту, и он издал похотливый смешок.
— М-м, мне это нравится, — промурлыкал Люсьен, прижимая к себе ее гибкое тело.
— Вы, чудовище, прекратите это! — закричала она. — Вы делаете мне больно!
— Вот и хорошо. — Он заглянул ей в лицо, угрожающе блеснув глазами. — А почему бы нам, красавица моя, не пройти куда-нибудь в укромное местечко?
Она вдруг перестала сопротивляться, ее синие глаза расширились, милое личико из алого сделалось белым. Без предупреждения Люсьен перекинул ее через плечо. Пронзительный вопль девушки потонул в похотливых криках окружающих. Люсьен, подобно варвару, понес ее в свою личную комнату для наблюдений, скрытую за горящими глазами дракона.
Его широкие плечи под ее животом казались твердыми, как железо, и от всего его тела исходил гневный жар, как от печки. Люди аплодировали Люсьену Найту, полагая, что он выбрал ее с единственной целью. Элис была в ужасе, потому что они, по-видимому, были правы.
Ее протесты, угрозы и мольбы были тщетны, их заглушала пульсирующая музыка и барабаны. Когда ей удалось высвободить руки, она стала молотить его по спине, но это не возымело ни малейшего эффекта. Охваченная бешеным стремлением освободиться, Элис даже попробовала вырвать у него клок волнистых черных волос, но в результате он всего лишь добродушно шлепнул ее по заду.
— Как вы смеете? — ахнула она, тело у нее напряглось, глаза защипало, хотя от шлепка скорее пострадала ее гордость, чем тело.
— Перестаньте терзать мои волосы, иначе в следующий раз я стукну вас по голой заднице.
От такой непристойно грубой угрозы Элис пришла в ярость! Тому, кто вроде бы говорит на семи языках, не следовало употреблять такие вульгарные выражения! Никогда в жизни она не была так возмущена. Элис чувствовала себя беспомощной, и это было невыносимо — точнее, он был невыносим. Ах как жаль, что ее брата уже нет в живых! Филипп всадил бы в него пулю, если бы увидел это; сначала Кейро, а теперь она!
Между тем Люсьен направлялся к огромному дракону-статуе, и Элис на время прекратила борьбу, поняв, что физически он намного сильнее ее и что лучше ей поберечь свои силы, пока они не пришли туда, куда ее несут. Ей понадобится весь ее ум, если она не хочет, чтобы этот дьявол взял ее силой.
Сторож в длинном черном плаще открыл перед Люсьеном дверь, находившуюся под локтем дракона. Люсьен вошел, дверь закрылась за ним, и оглушительная музыка и голоса теперь слышались приглушенно. Элис уперлась руками в изгиб его поясницы и попыталась повернуться, чтобы видеть то, что происходило впереди.
— Куда вы меня несете? — дрожащим голосом спросила она.
— А вы хотите это узнать? — ответил он противным голосом.
Она заморгала от этого насмешливого тона, притиснутая к его крепкому телу, в то время как Люсьен начал подниматься по узкой витой лестнице, высеченной в камне. Он не знал усталости. Наверху лестницы очередной сторож открыл перед ним еще одну дверь. С Элис, все так же висящей у него на плече в весьма непристойной позе, Люсьен вошел в маленькую комнатку с куполом. В комнатке было сумрачно и очень жарко. Там стояли кушетка и деревянный стол с двумя креслами; в помещении было два овальных окна из красного витражного стекла, выходивших на Грот и большой бассейн. Поняв, что они находятся внутри драконьего черепа, Элис встрепенулась.
Люсьен наклонился и поставил ее на пол.
— Не двигайтесь!
Приказ не возымел действия. Она уже двигалась, инстинктивно пятясь от него, как от дикого хищного зверя. Он сунул руку под рубашку и вытащил пистолет, который хладнокровно нацелил ей между глаз.
— Я сказал — не двигайтесь, дорогая. Элис замерла на месте, в изумлении глядя на ствол пистолета. Внутри у нее все сжалось от ужаса.
— Отдайте ваше оружие.
— Что? — прошептала она, и ее потрясенный взгляд метнулся с дула пистолета на его безжалостное красивое лицо. Мрачный красный отсвет от витражных глаз дракона омывал гармонические очертания его щек и лба, обрисовывал резкие углы величественного носа и решительный квадратный подбородок. Его соболиные волосы, спряденные из шелковых теней, были чернее, чем ночь в преисподней. Его серебристые глаза блестели, как у дикаря, когда он подошел к ней.
— Вы не собираетесь идти мне навстречу, не так ли? — проговорил он, и в его бархатном голосе прозвучала угроза. — Прекрасно, дорогая. Если вы предпочитаете, чтобы я вас обыскал, я охотно сделаю это. Снимите сутану.
— Милорд!
Он сделал жест пистолетом.
— Снимите.
Она посмотрела в его стальные глаза и мгновенно решила, что не стоит спорить с безумцем, у которого в руках пистолет. Дрожащими пальцами Элис развязала прочную веревку-пояс, потом сняла сутану через голову. Под ней было скромное хлопчатобумажное платье, в которое она переоделась, прежде чем выйти из своей спальни.
