– Чарльз, ты знаешь, о чем я хочу поговорить с тобой? – спросил первый. – Брэндон, не увиливай! Погляди мне в глаза.
Брэндон повиновался. Ресницы у него были поразительно длинными, что придавало этому по-мужски четкому и привлекательному лицу нечто девичье. А сами глаза – светло-голубые, чистые и прозрачные, казались исполненными почти детской открытости.
– Я слушаю вас, мой король.
Король Генрих VIII Тюдор, в упор глядел на друга, сотоварища по детским играм, а позже по рыцарским турнирам, походам и войнам. Глаза у короля были голубыми, как и у Брэндона, но открытыми они не казались. Их голубой, почти эмалевый блеск всегда словно что-то таил в себе. И сейчас взгляд Генриха казался почти жестким, маленький рот сурово поджался.
– Итак, – начал король, – ты выполнил мой приказ? Ты написал Маргарите Австрийской письмо? Нежнейшее письмо. С извинениями и полное излияний чувств.
– Она мне вновь не ответит, – сказал Брэндон. – Это была с самого начала неудачная затея, ваше величество. Герцогиня Маргарита поклялась, что после двух неудачных замужеств она не пойдет больше под венец. И боюсь – она сдержит слово.
– Но ты же спал с ней! – взревел король. – Она выглядела как мартовская кошка после вашей ночи! Я сам видел.
Он залпом опорожнил бокал и отшвырнул его в сторону, совсем не заботясь, что разбил дорогое стекло. Брэндон продолжал любоваться цветом вина.
– Это было один только раз. Леди Маргарита блюдет свою честь... и свою свободу.
– Но она ведь отдала тебе свое кольцо. Фамильное кольцо Габсбургов! Пол-Европы обсуждали этот факт. Ты должен был настаивать, что вы обручены.
– Милорд, вы несправедливы. Вспомните, какой поднялся скандал, едва я лишь осмелился заикнуться, что нас с герцогиней что-то связывает. К тому же она оскорбила меня, заявив, что кольцо у неё просто украдено. Согласитесь, после всего этого мудрено писать ей нежные письма.
Король расхохотался. Отодвинулся так резко, что вода в лохани выплеснулась через край.
– Ты просто не разбираешься в женщинах, Брэндон! Неужели ты не понял, что Маргарита просто зла на тебя за интрижку с малышкой Попинкорт. И скажи, за каким дьяволом тебе приспичило увиваться за фрейлиной, когда на тебя обратила внимание такая дама, как герцогиня?
– Мне просто хотелось попробовать тот лакомый кусочек, какой так привлек моего короля, – игриво улыбнулся Брэндон. И король тоже улыбнулся.
– Да, Джейн.....
Он хотел что-то добавить, но резко умолк. Лицо его помрачнело.
– Эта история с Джейн наделала слишком много шума. Бедная моя Катерина. Похоже, ей известно... как думаешь, Чарльз?
Брэндон допил вино и бережно поставил бокал на каменный пол.
– Эта история, милорд, получила бы куда меньшую огласку, если бы вы заплатили Джейн меньше денег.
– Но я король! – возмутился Генрих. – Все, что я делаю, должно быть сделано с истинно королевским размахом.
– Храни, о Боже, нашего короля Гарри! – в тон ему воскликнул Брэндон, вскинул, а затем уронил с плеском в воду руки.
Король расхохотался, потом стал задумчивым.
– Чарльз, иметь другую женщину, кроме Катерины, преступно... но так упоительно!
Брэндон предпочел смолчать. Он знал, что его величество спустя пять лет после женитьбы все ещё благоговел перед королевой. Катерина была женщиной нежной, стремившейся во всем угождать супругу. Она принадлежала к древнему царственному роду де Тостамара, и второго короля из рода Тюдоров восхищало, что такая женщина обожала его, была покорной, и к тому же, будучи совсем не глупой, так преклонялась перед ним. Ещё Катерина славилась своим благочестием, и это тоже нравилось королю, ибо её благочестие бросало отблеск и на него. Но в последнее время он словно бы стал уставать от неё. Королева старела, в то время как бывший на шесть лет моложе супруги король продолжал расцветать. К тому же все эти неудачные беременности стали постепенно разрушать ту идиллию, какую поначалу являл собой их брак. Генрих страстно хотел дать роду Тюдоров наследника – и вот одна неудача за другой... Недаром последнее время король стал нервничать, когда узнавал, что то у одного, то у другого из его приближенных рождались дети... сыновья. И вот тогда он решился на измену. Поначалу мелкие интрижки, походы с Брэндоном в бордель. В первое время Генрих очень переживал свои измены, кидался к исповеднику, каялся и волновался, как бы его дражайшая Кэт не узнала об этом. Потом, после его похода во Францию, к тому же уязвленный победой Катерины при Флоддене, он впервые изменил ей в открытую... но за морем. Интрижка с Джейн Попинкорт была для него лишь эпизодом, скорее, галантной игрой, когда король носил цветы Джейн, одаривал её подарками, устроил грандиозное шоу с эпизодом её купания. Но в спальню к Джейн он прошел тайно, стремясь, чтобы об этом никто не узнал, что само по себе наивно, особенно после щедрой благодарности короля этой фрейлине. А Генрих, словно устыдившись содеянного, кинулся к своей Кэт. Он чувствовал себя виноватым и был верен жене ровно три месяца. Пока прошлым вечером опять не пригласил Брэндона, переодевшись, совершить с ним в ночную вылазку в Саутворк[5]. Похоже, сейчас, после ночных похождений король был весел... и одновременно его мучила совесть. Конечно, Катерина, как всегда, промолчит. Но этот её немой укор в глазах...
Что касается Брэндона, то хотя лично он не имел ничего против королевы, но с недавних пор принадлежал к партии тех, кто бы желал, если не разрыва Генриха с Катериной (даже заикаться об этом было опасно), но стоял за уменьшение влияния испанки-королевы на их короля. Катерина была женщиной неглупой, но в глазах определенной группы людей слишком потворствовала союзу Англии с Испанией и Австрией, союзу, который причинил короне одни неприятности. Теперь Чарльз был среди тех, кто придерживался союза с Францией, а следовательно, от него, как от близкого друга короля, ожидали, что он воткнет первый клин меж Генрихом и его испанкой. Это была опасная игра – но Брэндон был игрок. И он должен был оправдать надежды своих союзников. Даже если это не доставляло ему удовольствия. Ибо в глубине души он считал, что как жена для Генриха Катерина подходит прекрасно, да и его личные симпатии были на её стороне. И все же он должен был действовать.
– Милорд, мой повелитель, вы мрачны. Я же думал, что после нашего сегодняшнего визита в Саутворк у вас есть все причины для хорошего расположения. Рыжая Дейзи родила чудесного малыша, вы должны быть довольны.
Маленький рот короля сурово поджался.
– Дейзи рыжая. Как и я.
– Как и младенец, – заметил Брэндон.
– Какого дьявола! Почему я должен верить всякой шлюхе из Саутворка, которой я вроде бы сделал младенца?
