— Должно быть, темпераментная штучка, — в ее хрипловатом контральто отчетливо слышалась издевка.
— Я вовсе не это имел в виду, — поспешно объяснил Трей. — Уже поздно.
Подобрав скомканное платье Фло, он подошел к постели и протянул его ей.
— Мы давно друзья, одевайся и поговорим утром. Не так ли?
— Мне это не нравится, — ответила она и резко. Отбросила волосы украшенной браслетами рукой.
— Дай помогу тебе одеться, — сказал Трей, придвигаясь ближе.
— Это уже звучит лучше, — промурлыкала она. Следует поскорее надеть на нее платье и вежливо выпроводить, чтобы Лили могла уложить ее в постель. Он не хотел спорить с ней здесь: Фло выпила слишком много шампанского и вела себя сумасбродно. Почему-то, он даже не мог проанализировать почему, ему не хотелось, чтобы Импрес Джордан застала его спорящим с нагой опьяневшей женщиной. О, черт, он не знал точно почему. Ему просто хотелось выпроводить Фло.
Трей стоял лицом к Фло, поэтому не видел, как в оставленную ею полуоткрытую дверь просунулся револьверный ствол. Он помогал Фло одевать платье, когда заметил вдруг ее расширившиеся от ужаса глаза.
Трей хотел успокоить ее, сказать, что никогда не обидит, но инстинктивное чувство опасности заставило его насторожиться. Однако прежде чем тревога дошла до сознания, что-то с силой ударило его в спину. Он почувствовал ожог, как от кислоты, и внезапную нестерпимую боль, и в то же время звук выстрела оглушил его. Как в мучительном ночном кошмаре, который случился наяву, он услышал ужасный крик. Фло, подумал он. Секундой позже в его мозгу мелькнула мысль, что низкий звериный крик принадлежит ему. Трей пытался бороться с надвигающейся на него удушающей темнотой, нервные окончания еще реагировали на мучительную боль, посылая сигналы в мозг. Револьверный выстрел. Его и Фло застрелили. Он заставил себя открыть глаза, хотя это было все равно что двигать гору рукой.
Господи, Фло мертва! Он тоже умирает?! Пусть только ничего не говорят матери. И тут сокрушающая темнота навалилась на него.
Звук выстрела и ужасные крики заставили всех в доме сбежаться в комнату наверху, но Импрес оказалась ближе других и увидела их первая.
Она похолодела, по коже у нее побежали мурашки, когда она увидела кровавую сцену. В комнате слабо светила лампа, ужасные крики сменились полной тишиной, но их эхо еще раздавалось в ушах Импрес. Постель и смятая одежда были забрызганы кровью. Глаза Импрес расширились от ужаса.
Все ясно, подумала она. Женщина мертва. Пуля прошла через спину Трея и попала ей в голову. Импрес закрыла глаза и глубоко вздохнула, прежде чем осмелилась вновь посмотреть на Трея. Господи, взмолилась она мысленно, пусть этот великодушный красавец и насмешник не умрет! Пусть он дышит. Пожалуйста, Господи!
Открыв глаза, она схватила одеяло с кушетки, накинула на себя и, волоча белую ткань по окровавленному ковру, бросилась к постели.
Пораженный пулей, Трей был распростерт на шелковых простынях лицом вниз в луже крови. Его длинные спутанные черные волосы были пропитаны алой кровью, и Импрес показалось, что сама смерть хватала его своими паучьими ало-черными нитями за прекрасное лицо.
Схватив его руку, Импрес стала лихорадочно искать пульс. Ее пальцы тщательно ощупывали сильные мускулистые запястья. Ничего. Сердце замерло у нее в груди. Импрес молилась. Через несколько секунд, в течение которых она не дышала и которые казались ей бесконечными, она почувствовала слабое биение — только одно. Может быть, показалось? Может быть, она так сильно хотела, чтобы он жил, что сама вызвала слабый удар? Она и смотрела только в одно место на его смуглой коже под ее пальцами. Наконец второй слабый удар жизни. Слезы навернулись у нее на глаза, и она сказала чуть слышно:
— Благодарю тебя.
Двумя минутами позже комната наполнилась людьми, которые громко переговаривались, создавая нестерпимый шум, а спустя еще три минуты Блю и Фокс очистили ее.
— Мы должны увезти его отсюда, — сказал Блю, мрачно рассматривая окна, выходящие на улицу.: — Здесь слишком много людей, а нас только двое.
Жестом он показал Фоксу на одеяло, которое лежало на краю постели. Затем коротко приказал взять меховые пальто и начал заворачивать Трея в одеяло.
Импрес бесцеремонно оттеснили в сторону, как только Блю появился в комнате, и теперь она стояла в изголовье постели, наблюдая за тем, как он ловко заворачивает раненое тело Трея.
— Куда вы его повезете?
Он посмотрел на нее испытывающим взглядом:
— Домой.
— Нельзя, — объяснила она терпеливо. — С такими ранами он истечет кровью.
— На улице холодно, ему это не грозит.
— Я поеду с вами. Я могу помочь.
— Нет, — ответил он.
Блю не спросил, почему ее не было в постели с Треем. Почему вместо нее была Фло. Он только лихорадочно бинтовал Трея, совершенно не обращая внимания на мертвую женщину, распростертую на постели. Он не беспокоился о том, что случилось с женщиной. Он только знал, что Трей в беде и должен быть увезен отсюда.
— Мы едем домой, — Блю сказал это негромко по-индейски, наклонившись к уху Трея.
Одна сторона лица Трея была залита кровью. Любому другому, кроме него, не было видно движения век Трея, но Блю был близок и увидел.
— Домой, — повторил он и взял Трея на руки, как ребенка, мобилизуя все силы на то, чтобы поднять мужчину, такого же большого и сильного, как он сам.
Внизу Трея закутали в меховую шубу и, несмотря на взволнованные и настойчивые просьбы Лили, вынесли на улицу.
— Дождитесь поезда, — уговаривала она, но оба телохранителя знали, что, пока не будет расчищена колея от снега, поезд не появится.
— Я позову доктора Макфэддена, — настаивала Лили, но никто из них не доверял белым людям.
Они сели на своих крепких пони и отправились на север. Блю держал Трея, а Фокс прокладывал путь в снегу. Они прилагали сверхчеловеческие усилия для того, чтобы двигаться сквозь шквальный ветер, холод и сыпавшийся снег. Они старались держаться возвышенностей, хотя ветер там дул еще яростнее, предусмотрительно избегая ущелий и оврагов, где люди и пони могли провалиться в снегу.
Они не обращали внимания на странную девушку от Лили, одетую опять в мужскую одежду, старающуюся не отстать от них на своем маленьком пони, и так же настойчиво пробивающуюся сквозь злой, порывистый шквал.
Но на ранчо именно она — маленькая, покрытая снегом, посиневшая от холода — отдавала распоряжения, как нести Трея по лестнице. Пораженным ужасом обитателям ранчо, увидевшим белое лицо и окровавленное тело Трея, она сказала, что ее зовут Импрес Джордан, хотя никто ее об этом не спрашивал. Фамилию Джордан она произнесла с французским ударением. Трей купил ее накануне в Елене, заявила она, шокировав их, а слабый французский акцент добавил недоверия к ее словам.
