Группа из двадцати маори, стоящих перед домом, выглядела довольно внушительно. Впереди всех стоял высокий надменный мужчина, и Китти совершенно не удивилась, узнав в нем вчерашнего маори из проплывавшей мимо лодки. На нем были темные брюки, белая льняная рубаха и, несмотря на удушающую жару, невероятно красивая накидка из перьев. Ботинок на покрытых пылью смуглых ногах Китти не увидела. Волосы вождя были собраны в пучок на затылке, а в ушах покачивались тяжелые резные серьги из кости. Если Хануи, по мнению Китти, был уродливым, то Тупеху показался ей просто омерзительным. На его лице выделялся большой крючковатый нос, выпуклые надбровные дуги и толстые губы. Само же хмурое лицо от линии волос до густой черной бороды было покрыто причудливыми узорами из широких полос и завитков. На месте правого глаза Китти увидела рваный и очень уродливый шрам. Тупеху ждал, неподвижный и устрашающий.
Ребекка сделала шаг вперед:
— Добрый день, Тупеху. Добро пожаловать в новый дом преподобного и миссис Келлегер, который станет также домом вашей дочери. — Она подтолкнула вперед Сару. — Это миссис Келлегер, которая будет обучать вашу дочь.
Тупеху еле заметно склонил голову.
— Добрый вечер, — ответствовал он. Его голос оказался на удивление низким и ласкающим слух. — Где священник?
— У преподобного Келлегера сегодня важные встречи, — дрожащим от волнения голосом произнесла Сара. — А вы надеялись его увидеть?
— Да, — ответил Тупеху, и перья, украшающие его пучок, всколыхнулись, когда он кивнул.
— Может, вы зайдете попозже? Уверена, к вечеру он будет дома.
Тупеху помедлил с ответом, а потом произнес:
— Может быть.
После этого вновь повисла тишина, которую решилась прервать Ребекка:
— Ваша дочь с вами?
— Да. — Тупеху обернулся и что-то резко выкрикнул на родном языке.
Шаркая босыми ногами и толкаясь, маори расступились, пропустив вперед двух девушек. Та, что повыше, подошла ближе.
— Это Амирия, моя ирамуту, — сказал Тупеху.
Сара неуверенно взглянула на Ребекку, и та шепотом пояснила:
— Племянница.
Амирия была крупной, крепкой девушкой с пышными формами. Ее жесткие темные волосы тяжелой копной ниспадали на плечи, а не менее жесткие брови изгибались дугой над проницательными раскосыми глазами, придавая ей озорной вид. На девушке была юбка в коричневую и голубую полосу, а пышную грудь скрывала намотанная в несколько слоев кремовая ткань. Ноги ее, как и у большинства сородичей, оставались босыми.
— Добрый день, — произнесла Амирия и улыбнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Добрый день, Ами… ди… — Сара никак не могла выговорить непривычное имя.
Девушка повторила свое имя по слогам:
— А-ми-ри-я.
— Ами… ди…
— Нет, — перебила Амирия. — А-ми-ри-я.
Ребекка, боясь, как бы неправильное произношение не обидело вождя, поспешно сказала:
— Вы не возражаете, если миссис Келлегер будет звать вас Ами, пока не привыкнет к особенностям вашего родного языка?
Склонив голову набок, Амирия некоторое время раздумывала, а потом вновь улыбнулась:
— Ами. Мне нравится.
Тупеху одобрительно кивнул:
— А это моя дочь Ваи.
Вперед вышла вторая девушка.
Она была на несколько дюймов ниже своей кузины и изящнее. Ее кожа напоминала оттенком карамель, а пышные волосы непослушным каскадом спускались до узкой талии. Она совсем не походила на отца. Девушка показалась Китти весьма симпатичной. У нее были огромные темные глаза, широкий, но не длинный нос и полные, красиво очерченные губы.
— Добрый день, миссис Керега.
— Здравствуй, Ваи, — ответила Сара, пытаясь произнести правильно хотя бы это имя и не обращая внимания на то, что Ваи исказила ее собственное. — Ваи и Ами, познакомьтесь с моей племянницей, мисс Китти Карлайл. Китти будет помогать мне по дому и обучать детей в миссионерской школе. Китти, не покажешь ли девушкам их комнаты?
Китти развернулась, чтобы отвести девушек в дом, когда раздался резкий окрик Тупеху, и она едва не лишилась чувств от страха и неожиданности.
— Стойте! Слушайте!
Свою речь вождь продолжил на языке маори. Звучала она как череда указаний, приказов и предупреждений. Девушки слушали, склонив головы так, что волосы упали им на лица. Закончив, Тупеху развернулся и царственным жестом приказал окружающим его маори следовать за ним. Когда он удалился, раздался приглушенный смешок, и Китти подумала, что смеялась Ами.
Подняв с земли узелки с вещами, девушки последовали за Китти в дом.
— Боюсь, мы не сможем предложить вам чаю, — сказала Сара, — потому что у нас пока нет дров для камина.
В ответ Ваи пожала плечами, а Ами, похоже, вообще не слушала, занятая разглядыванием собственного отражения в зеркале, которое Сара только что повесила на стену.
— Давайте я пошлю Альберта домой. Пусть привезет на тачке немного дров, — предложила Ребекка. — А вечером Уин нарубит еще. Без чая вам не обойтись.
Китти провела девушек через дверь в заднюю часть дома, где располагались их спальни. Китти спросила:
— Кто из вас будет жить здесь?
Ваи и Ами в молчании оглядели единственную кровать, несколько полок и голый пол.
— Как выглядит другая комната? — спросила Ами.
Китти пришла в некоторое замешательство. Она всегда считала, что привыкшие к хижинам из травы — или как там еще выглядят их жилища — девушки должны визжать от восторга при виде любого дома с четырьмя стенами и прочной крышей над головой. Китти показала девушкам вторую из двух комнат. Она была немного больше и с двумя окнами. Но здесь наряду с полками стоял еще туалетный столик.
— Здесь будет жить Ваи, — сказала Ами. — Она пухи. — Бросив взгляд на озадаченное лицо Китти, девушка пояснила:
— Принцесса. Пухи — значит принцесса.
Китти посмотрела на Ваи, но не заметила ничего, что бы указывало на ее высокий статус. Разве только ее бледно-зеленое платье выглядело заметно изящнее, чем наряд Ами.
— Это из-за твоего отца? — спросила Китти.
Ваи кивнула:
— Через год я выйду замуж за величайшего из воинов, вождя Нгати Туваретоа — Ваготеранги Те Аварау.
Китти ошеломленно посмотрела на девушку:
— Но ведь ты еще так молода.
— Верно. Мне будет… — Ваи пересчитала пальцы, — шестнадцать через девять месяцев.
— Тебе придется покинуть свою семью?
Ваи смиренно кивнула.
— А где это… Нгати Ту… как ты сказала? — спросила Китти, представив, что бедной девушке придется жить вдали от семьи в каком-то богом забытом месте.
