И тут она услышала мягкий, приятный голос, тепло, обращавшийся к ним:
— О, сэр Дэниел, миледи, мистрисс Крессида, поднимитесь, прошу вас. Сожалею, что не мог приветствовать вас раньше, в зале, но мне нужно было обсудить кое-что во время вечерней трапезы, так что пришлось поужинать отдельно. Королева и я сердечно приветствуем вас в Вестминстере. Надеюсь, вас устроили надлежащим образом и предоставленные вам комнаты относительно удобны? Дворец переполнен, как я вижу, и удобства оставляют желать лучшего, тем более в эти святые недели, когда съехалось отовсюду столько народу.
Отец Крессиды поднялся и с поклоном приблизился к королю, чтобы поцеловать протянутую ему руку, унизанную перстнями.
— Ваше величество, приглашение во дворец — высокая честь для меня. Уверяю вас, нас устроили превосходно.
Выпрямившись после глубокого реверанса, Крессида увидела, что король встал со своего кресла с высокой спинкой и протянул руку ее матери. Леди Греттон поцеловала руку короля и сделала шаг назад, уступая место дочери.
Сэр Дэниел сказал быстро:
— Могу ли я представить вашему величеству мою дочь? Ей известно, что вы желаете устроить ее брак, и она потрясена вашей добротой.
Король проговорил, словно слегка поддразнивая:
— Возможно, так и есть, сэр Дэниел. Но может быть, мистрисс Крессида предпочла бы сама говорить за себя в таком вопросе?
Опустив глаза долу, как и подобало, Крессида поцеловала сильные смуглые пальцы. Наступила небольшая пауза. Родители с тревогой ждали, на какую выходку отважится сейчас их дочь.
Она все еще не могла разглядеть, как следует лицо короля, слишком озабоченная необходимостью должным образом соблюсти этикет. И быстро, почти шепотом сказала:
— Ваше величество оказывает высокую честь моему отцу, принимая так близко к сердцу наши заботы, и я должна быть вам благодарна, сэр.
— Прекрасно сказано, мистрисс. — В мягком голосе короля слышалась едва уловимая ирония. — Вижу, вас отлично вышколили.
Крессида быстро подняла глаза и взглянула королю в лицо: в его смешливых серо-зеленых глазах плясали озорные огоньки. Она сжала губы и в растерянности отступила назад, готовая разрыдаться. Неужели она, несмотря на все свои старания держаться как должно, сказала что-то не так?
Король жестом предложил ее матери сесть на стул, стоявший около его кресла, и повернулся к королеве:
— Анна, перед вами та самая молодая леди, чье будущее мы обсуждали недавно. Верю, что она будет вам преданной и надежной помощницей.
Ласковый голос попросил Крессиду приблизиться, и она поспешно вновь склонилась в глубоком реверансе, на этот раз перед королевой.
— Ваше величество, я всеми силами буду стараться услужить вам, но я всего лишь деревенская девушка и придворной жизни не знаю.
— Подойди, дитя мое. Мы не собираемся требовать от тебя слишком многого. Подойди же и стань возле меня.
Крессида растерянно взглянула на мать. Леди Греттон незаметно кивнула ей, приказывая повиноваться.
Девушка подошла к королеве, лорд Греттон стоял позади стула своей жены. Теперь, когда король стал расспрашивать его о положении на уэльской границе, а королева заговорила с леди Греттон о том, достаточно ли удобны помещения, отведенные им в Вестминстерском дворце, Крессида впервые могла по-настоящему оглядеться.
Королевская приемная не была особенно велика, но обставлена превосходно и не без роскоши. На крашеных стенах висели яркие живописные гобелены; один изображал младенца Христа перед старцами в храме, сюжет второго был классический, пасторальный: прекрасная женщина держала в руках лук и колчан со стрелами — вероятно, то была греческая богиня Артемида.
В камине ярко пылал огонь, дубовый, сверкающий лаком пол покрывали великолепные восточные ковры. В настенных канделябрах и нескольких серебряных подсвечниках на столике возле королевы горели восковые свечи, наполняя помещение ярким приятным светом. Для короля и королевы здесь стояли два мягких кресла с высокими спинками, складной аналой и, в углу, мягкая скамеечка для молитвы.
Быстрый глаз Крессиды разглядел и то, что говорило об интересах королевской четы. На столе лежали печатные книги — несколько религиозных и одна об охоте — и обитая бархатом рабочая корзинка из тростника с шелковыми и шерстяными нитками для вышивания. Когда Греттоны вошли, королева отложила в сторону круглые пяльцы, на которые был натянут кусок белого шелка. Крессида подумала, что это, должно быть, незаконченное покрывало для алтаря.
У зашторенного окна послышалось какое-то движение, и оттуда показалась старая ищейка; подойдя к креслу короля, она тяжело опустилась у его ног. Крессиду удивило, что вокруг королевской четы никого не было. Она ожидала, что даже здесь, в личных королевских покоях, будет полно придворных и фрейлин. Судя по всему, король и королева предпочитали свободные часы проводить вдвоем, в уютной домашней обстановке. Крессида догадывалась, что таких часов им выпадает немного и оттого они еще более ценимы.
Королева, как решила Крессида, никогда красотой не блистала. У нее были правильные черты лица, безупречно белая кожа, однако на скулах горели яркие красные пятна. Лет ей было, должно быть, немногим более тридцати, но выглядела она старше и казалась больной. Во время беседы она раза два закашлялась, тут же попросив извинить ее.
На ней было голубовато-серое платье, отороченное соболем; Крессида вдруг вспомнила, что около года назад королева потеряла своего единственного сына, принца Эдуарда. Под ее скромным геннином, обрамленным черной бархатной лентой на лбу, виднелись светлые, но словно бы потускневшие волосы. При всей мягкости манер у королевы был решительный подбородок, и Крессида поняла, что та не прощает своим фрейлинам ни малейших упущений.
Вдруг она заметила, что король уже не беседует с ее отцом и смотрит прямо на нее с некоторой долей иронии. Она вспыхнула и потупилась, стараясь уйти от холодного одобрительного взгляда его серых глаз.
— Ваш отец уверяет меня, что вас воспитали отличной хозяйкой… при этом вы любите свои родные места и с удовольствием принимаете участие в деревенской охоте? Вы хорошо ездите верхом, мистрисс?
Крессида проглотила комок в горле.
— Мне говорили, что это так, ваше величество.
— Значит, вы любите соколиную охоту и охоту на лис?
Крессида немного подумала.
— Я очень люблю состязания в сноровке и волнение во время охоты, но не люблю убивать.
Он кивнул головой, как бы одобряя ее слова.
— Умеете вы читать?
— Да, ваше величество. Наш приходский священник учил меня.
