Вероятно, дело все-таки в том, что, когда предает тот, кому более других доверяешь, остальные тоже кажутся предателями.
Вон дядюшка Корнуолл, который сначала затаился на своем полуострове, а потом вдруг взмолился: приди, племянничек, спаси нас от Стефана. Наверняка трусил, что король может прочитать его имя в упомянутом документе и поведет против него войска. А граф Бэдфорд? Иные из тех, кто видел список, утверждали, что Бэдфорд тоже приложил к нему свою печатку. Но после этого он и слышать не желает о Плантагенете, даже, наоборот, крутится подле Стефана, заискивает. Или молодой граф Оксфорд. Генриху донесли, что тот так запуган Юстасом, что спит и видит, как бы поскорее освободиться от влияния страшного принца, но вот пошла молва, что документ утерян, и он ни на миг не покидает короля. То же самое и с Арунделом, графом по прозвищу Сильная Рука; он почти поддался уговорам своей супруги и готов был принять Генриха, но теперь не отвечает и сам предложил услуги королю.
Да, как бы все упростилось, если бы Артур сознался, где документ. Но он уверяет, что не знает. Лжет. И все же надо, чтобы палачи развязали ему язык. Вот только Генрих медлил, не решаясь отдать подобный приказ.
Генрих заставил себя отвлечься на другие дела. Собрал совет, узнал, куда отступил Стефан, кто с ним остался, кого еще он вызвал на помощь. Похоже, эта война затянется надолго. Генриху предстояло решить, куда они теперь поведут войска. Слава Богу, дожди наконец прекратились, и как только подсохнут дороги…
— Милорд, а что сообщил вам Артур? — спросил Генриха Глочестер.
Генрих ушел от ответа, хотя видел недобрый, колючий блеск в глазах кузена. Этот всегда недолюбливал Артура, даже распускал грязные слухи о симпатии, какую испытывал к красивому парню Плантагенет.
Потом Генриха отвлек приход графа Пембрука с его валлийцами. Он пояснил, что не мог успеть раньше из-за разлившихся рек и полного бездорожья. Но через день и Пембрук осведомился об Артуре, мол, говорят, вы поймали госпитальера, который переметнулся к Стефану? А что там с документом? Артур ле Бретон сознался?
И этот туда же.
Генриху неожиданно донесли, что скрылся Геривей Бритто. Он вяло поинтересовался: куда? Оказалось, что Геривей с горсткой верных людей поскакал к принцу Юстасу. Плантагенет равнодушно махнул рукой. Пусть. Рано или поздно им опять придется встретиться, и тогда Генрих уже не будет с ним столь милостив.
Его отвлекали текущие дела: сборы и обеспечение армии, переговоры, вербовка наемников. Он узнал, что Стефан засел в Оксфорде. А это такая мощная цитадель, что Генриху вряд ли удастся добиться успеха: там преданные королю земли, там верные вассалы и много замков. Лучше пока короля не трогать.
К Генриху явился его дядюшка Корнуолл и стал спрашивать, в чем сознался мнимый госпитальер. Неужели его еще не пытали? Что-то Корнуолл не узнает своего решительного племянника.
Потом и Честер вдруг задал тот же вопрос об Артуре. И неожиданно для Генриха сказал:
— Я вот думаю, может, это все же ошибка? И если окажется, что он не виновен и палачи его не сильно покалечат… Клянусь святым Катбертом, я бы взял парня к себе. Он толковый, и от него будет немало пользы.
То, что Артур был толковым, помнил и Генрих. И помнил многое другое: как он верно служил ему, сколько поручений исполнял, как заботился о самом Генрихе. Больно думать, что все это было лишь притворством.
Через неделю Плантагенет получил известие от супруги. Элеонора писала, что выполнила пожелание Генриха и выпустила из заточения его брата Жоффруа, но не дала ему никаких полномочий. А его младшего брата Гийома Элеонора сделала виконтом Дьеппа — достойное положение, но без реальной власти: чтобы кто-то со стороны не мог использовать младшего Плантагенета, ведь на континенте у Генриха немало врагов.
Но окончание письма супруги развеселило Генриха: оказывается, у Луи Французского родилась дочь. Снова дочь! А этот ханжа ранее винил во всем Элеонору. Теперь же над Людовиком даже лошади будут ржать по всей Европе.
Настроение Генриха улучшилось, и он устроил пирушку, где поднял тост за то, чтобы Людовик порождал одну девчонку за другой, тогда как у него, Генриха Плантагенета, будут рождаться только сыновья! Он в этом не сомневался.
Во время пирушки к нему подошел Херефорд, и опять с тем же вопросом: как там Артур? В чем сознался?
— А ведь мне казалось, что ты благоволишь к этому парню. — Генрих хитро прищурился.
Херефорд выглядел неважно. Сутулился, вокруг глаз круги, свежая ссадина на скуле. Генриху сообщили, что у старины Роджера опять случился приступ падучей.
— Да, мне нравится Артур, — ответил Херефорд. — Но я бы не сказал, что полностью доверяю ему. У меня есть на то причины.
Херефорд был подвыпившим, возможно, поэтому вдруг излишне разоткровенничался. Помнит ли Генрих его былую нареченную Милдрэд Гронвудскую? Ну ту, что ныне стала любовницей принца Юстаса? Так вот, когда сия леди еще не была опороченной и жила в его замке, Артур ее похитил. Позже говорил, что Милдрэд сама просила об этом. Но разве мог человек, так преданный своему лорду, видевший от него столько милостей, умыкнуть его невесту? Нет, этот парень всегда был слишком независим, всегда себе на уме.
В конце концов Генрих решил и впрямь проверить, что же такое на уме у Артура.
Когда пленника привели в камеру пыток, Генрих сидел в тени выступающей колонны, и Артур его не сразу заметил. Сам же предатель выглядел грязным и помятым, его щегольской наряд был в пятнах, длинные черные волосы висели космами. И все же в нем было нечто такое, что Генрих подумал: «Этого не сломать».
Артур взглянул на палачей, двоих полуголых крепышей в кожаных передниках, которые возились у печи. Они не обратили на него внимания, продолжая свою работу; позвякивали их страшные металлические инструменты, в горниле бордово светились уголья. Артур какое-то время смотрел на это пламя, и Генрих из своего укрытия видел, как юноша судорожно сглотнул, даже как будто отступил назад, но у дверей стояли охранники, и идти ему было некуда. Тогда он усмехнулся:
— Хоть погреюсь тут у вас. А то в той дыре, где меня держали, такая сырость… Бррр.
Один из подручных деловито оглядел раскаленное лезвие, плюнул на него и удовлетворенно кивнул, когда плевок зашипел.
— Прикажете начинать, милорд? — Палач повернулся к Генриху.
Теперь и Артур посмотрел в его сторону.
— А, славный Плантагенет! Выходи из своего укрытия, поболтаем.
Генрих поднялся и потянулся всем телом после неудобной позы.
— Поболтаем, Артур. Здесь только верные люди, и ты можешь мне все рассказать. Так будет даже лучше. Иначе…
