— Честер, попробуй это бордоское вино. Клянусь честью, мне отрадно, что Геривей Бритто изыскал способ получить пару бочонков из владений моей супруги. О, святые кости, что я говорю? Из моих владений! Ибо Аквитания отныне принадлежит мне так же, как и сама златовласая Элеонора Аквитанская! Эй, сэр Осто, хватит хмуриться. Пусть вы и трижды храмовник, но вам не пристало отказываться от доброй чары уже потому, что вы обязаны соответствовать пословице о ваших крестоносцах. Как там говорят? Пьет, как храмовник?
А через миг он уже кричал приглашенному на пир настоятелю малмсберийского аббатства, что желает побывать в их прославленном книгохранилище, потому что давно мечтал взглянуть на труд монаха Вильяма, который в своей истории написал и про Артура Британского. Известно ли об этом прославленном короле его новому союзнику, графу Лестерскому? Нет? А вот во владениях Генриха на континенте очень любят поговорить о славном Артуре и его деяниях. И когда Генрих взойдет на трон, он проследит, чтобы имя легендарного короля бриттов стало известно по всей стране.
Генрих шутил, шумел, велел своему дядюшке Корнуоллу попробовать мясо молочного поросенка в мятной подливке, своему кузену Глочестеру передал блюдо с обжаренной в сливочном масле ветчиной, а с Херефордом пожелал лично сомкнуть бокалы, ибо именно благодаря Херефорду их слякотная осада наконец-то окончилась и они могут пировать под сводчатым потолком славного Малмсбери!
— Кстати, Роджер, что-то ты не спешишь представить нам тех смельчаков, какие по твоему повелению пробрались в замок и уговорили к сдаче столь закоренелого упрямца, как усатый Геривей.
— В самом деле, Роджер, — заметил, облизывая пальцы, Глочестер, — нам всем любопытно взглянуть на этих смельчаков. Отчего вы прячете их от нас?
Херефорд изящно сполоснул руки в тазу с водой и сделал Вальтеру знак привести Артура и Риса.
Они явились на пир принарядившимися: Артур был в новой тунике светло-рыжей шерсти, с его богатого пояса свисал меч в отделанных серебром ножнах, а Рис важно выступал в начищенной до блеска каске и тунике с гербом своего рыцаря. Они еще шли через зал, когда Генрих заметил обоих. И если Рис не произвел на него никакого впечатления, то, глядя на Артура, он перестал улыбаться, застыл, не донеся кубок до рта.
Зал Малмсбери был невелик, и когда Артур поклонился и замер перед стоявшим на возвышении столом, все сразу же обратили на него внимание.
— Милорд, — сказал сошедший с возвышения Роджер Херефордский, — надеюсь, вы помните славного Артура из Шрусбери. Ныне же с радостью представляю его как моего рыцаря Артура Фиц Гая.
Но тут его слова были прерваны ревом, и грузный граф Честер кинулся к Артуру, схватил его и несколько раз сильно тряхнул.
— Опять ты? Теперь ты еще и рыцарем стал? Думаешь, я забыл, как ты похитил меня в Малпасе? А ты… ты…
Теперь Честер обращался к Рису, но вдруг он запнулся, покраснел и даже слегка отступил. Рис тоже попятился, опасаясь гнева сиятельного владыки севера Англии.
— О чем речь? — Генрих поднялся из-за стола.
— Милорд, — выступил вперед Херефорд, загораживая собой Артура. — Некогда этот юноша по моему приказу… Скажем так, он привез мне Честера для приватной беседы.
— А сегодня взял для нас замок Малмсбери! — захохотал Генрих. — Клянусь задницей Папы, этот парень везде смог отличиться. Эй, плут, да ты никак стал рыцарем, если судить по твоим шпорам и рукояти меча на поясе. Оказывается, ты все это время был человеком Херефорда?
— Не всегда. И Роджер Фиц Миль может подтвердить мои слова. Ибо одно время я служил ордену тамплиеров и сражался в Святой земле. Присутствующий тут Осто де Сент-Омер может подтвердить мои слова.
— Это так, — кивнул тамплиер, — я могу заверить, что одно время сей человек был подопечным ордена. Я сказал «подопечным», поскольку он попал к нам странным образом. Ибо тогда он был рыцарем-госпитальером и назывался Артур ле Бретон.
При этих словах вдруг наступила такая тишина, что стало слышно, как под столом грызут кости собаки.
Артур понял, что случилось что-то неладное. До этого он смотрел только на Генриха, и у него потеплело на душе, когда понял, как Генрих рад ему. Плантагенет, улыбаясь, уже шагнул ему навстречу… И вдруг будто налетел на невидимую стену, застыл, его серые глаза стали такими же, как гранитные плиты пола, — темными, бездушными и твердыми.
— Вы сказали Артур ле Бретон? — Он чуть повел головой в сторону командора, но при этом не отводил цепкого взгляда с Артура. — Когда-то я не хотел в это верить. А оказывается… Милорд Осто, вы твердо уверены, что именно он назывался госпитальером де Бретоном?
— Да. Но со временем мы выяснили, что этот человек самозванец.
— Действительно самозванец, — непривычно медленно растягивая слова, произнес Генрих. — Я хорошо знаю настоящего госпитальера Артура ле Бретона.
Невысокий Генрих приблизился к Артуру, посмотрел на него снизу вверх. Его взгляд был таким внимательным, как будто он хотел что-то увидеть в его лице.
— Что все это означает, парень? Ты так хотел стать рыцарем, что пошел на службу к тому, кто больше заплатит?
И вдруг схватил Артура за горло, стал душить. При этом Генрих кричал:
— Ты предал меня? Ты служишь Стефану?
Артур рванулся, ощутив, насколько силен Генрих. Тот вцепился и не отпускал его, его руки невозможно было разнять. Но тут подскочили Херефорд и Честер, оттащили Генриха. Артур же упал на колени, кашляя и задыхаясь. Еле смог вымолвить:
— Славную же награду можно получить от Генриха Плантагенета.
— Награду? — взревел Генрих, продолжая вырываться из рук удерживающих его лордов. — Ты сорвал мое прошлое наступление, ты выдал готовых сражаться за меня людей королю! Вот как ты хотел получить рыцарский пояс, служа кому угодно, совершая любые подлости. Ведь только у Стефана такие, как ты и Геривей, получают повышение.
При этом Геривей поднялся и опять осел, растерянно закрутил головой.
Генрих же не унимался:
— И я еще проверю, как тебя надоумил поступить Херефорд, раз вы так быстро спелись с Уилтширом. Может, вы уже завтра ударите меня в спину.
— Ну, это слишком! — гневно воскликнул Роджер. — Я столько лет верой и правдой служил вам, что вы не смеете марать мое имя!
— Твой Артур тоже служил мне верой и правдой, — задыхался Генрих. — Я доверял ему, как никому иному, я приблизил его. А он… Он даже не соизволил прибыть к моему двору, а предпочел поступить на службу к Стефану и, прикрываясь именем верного мне человека, стал его шпионом. Где списки, мерзавец? Я спрашиваю, где списки моих людей?
