— Отец меня убьет, если узнает. Хотя Себастьян, вероятнее всего, сделает это первым, а потом скормит мои внутренности волкам.
— Не волнуйся, в Йоркшире нет волков, — успокоила его Алекса. От возмущения она сжала кулаки и, повернувшись к двери, пошла на выход. — Что же касается последствий, — бросила она через плечо, — тебе придется рискнуть.
— Алекса! Подожди!
Испуганная его воплем, она споткнулась и едва удержалась на ногах рядом с увитой розами решеткой. Шипы цепко ухватили ее шляпу и заставили поморщиться от боли — шляпа была натянута очень плотно, а под ней волосы удерживались множеством заколок.
Алекса сердито дернула головой, шляпа слетела, и заколки посыпались.
— По любым законам эта бумага моя, Генри. И мне плевать…
В горячке спора оба не услышали приближающихся шагов.
— Чтоб я провалился!
Алекса оглянулась и увидела маркиза Хадцана, пьяно таращившегося на ее рассыпавшиеся по плечам и спине волосы.
Грифф растерянно моргал.
— Боже правый! — удивленно пробормотал он.
— Боже правый! — эхом отозвался Генри. — Кажется, мы попали.
Видя, что не осталось ни одного шанса скрыть правду, Алекса отклеила от верхней губы надоевшие усы.
— Кто?.. — начал Грифф.
— Позвольте мне представить вам, маркиз, мою кузину леди Алексу Хендри, — сквозь зубы процедил Генри.
— Рад знакомству, — ошарашено протянул Грифф.
— Сомневаюсь, — буркнула Алекса.
— Послушай, Хадцан, я понимаю, что это выглядит в высшей степени странно, но…
Маркиз скользнул взглядом по тугим бриджам Алексы и ухмыльнулся.
— …но я надеюсь, что ты окажешь любезность нам и твоему старому другу Себастьяну Хендри, пообещав сохранить эту маленькую шутку в секрете. Розыгрыш был совершенно безобидным, но если ты кому-нибудь скажешь хотя бы слово, репутация леди безвозвратно погибнет.
— Сестра Себа? — Выражение лица Гриффа стало серьезным. — Слово чести, от меня никто ничего не узнает.
Из уст Генри вырвался вздох облегчения. Но тут Алекса решила вмешаться в разговор мужчин.
— Кстати, о чести, лорд Хадцан. Думаю, нам следует обсудить еще одну проблему.
Грифф молча протянул руку.
— Не так быстро. — Алекса скрестила руки на груди. — Скажите, вы бы захотели пойти на попятный, если бы я была мужчиной?
Маркиз явно смутился. Генри со всем вниманием уставился на носки своих сапог.
— Я жду ответа!
— Нет, — честно ответил Грифф.
— Ну тогда нам не о чем больше говорить, — заявила Алекса.
— Ох, к сожалению, есть, — медленно проговорил Грифф. — Искренне надеюсь, что вы позволите мне выкупить расписку, предположим, за двойную стоимость.
Алекса покачала головой.
— Вы прекрасно играете в карты, леди Алекса. Очевидно, обладаете изрядным умом и крепкими нервами. — Маркиз тщетно попытался разгладить безнадежно измятый галстук. — Хочется верить, что ко всему этому у вас еще стальной хребет. Он вам понадобится, когда Волкодав обо всем узнает.
— Не беспокойтесь обо мне, сэр. — Она замолчала и принялась убирать под шляпу волосы. — Как вы уже поняли, я не боюсь столкнуться лицом к лицу с мужчиной, даже имеющим репутацию опасного.
Скрипя зубами и агрессивно прищурившись, Коннор вышагивал по периметру танцпола, прекрасно понимая, что как никогда похож на хищника, крадущегося к добыче. Другие гости поспешно убирались с его пути, настороженно, но с любопытством следя за его метаниями. Он отчетливо слышал возбужденные шепотки за спиной. Надо полагать, обсуждают, каким ветром Волкодава занесло в общество.
Зазвучали первые такты венского вальса, и Коннор еще сильнее стиснул зубы. «Черт бы побрал Гриффа и его выходки!» Проходя мимо музыкантов, Коннор испытал сильнейшее искушение пнуть блестящее полированное фортепьяно.
Повернувшись кругом, граф пошел вдоль украшенной колоннадой галерее. Его появление вызвало активное трепетание страусовых перьев, поскольку пара-тройка матрон в тюрбанах разбежались при виде него, как курицы от лисицы.
Завтра в гостиных только и будут говорить что об очередном проявлении злобного нрава Волкодава. Но по крайней мере эта история будет правдивой в отличие от множества других.
Его губы вытянулись в тонкую, как скрипичная струна, линию, когда он догнал Гриффа, только что завершившего обход холла.
— Ну? Ты ее видел?
— Нет. — Маркиз ухмыльнулся и продемонстрировал образчик мрачного юмора: — Но возможно, мне следует поискать ее за карточным столом?
— Тебе следует, прежде всего, придержать свой проклятый язык, иначе я вырву его и превращу в котлету.
Улыбка исчезла.
— Извини, я просто хотел чуть-чуть разрядить ситуацию.
— Даже не пытайся! — отрезал Коннор. — Не вижу ничего смешного.
— Да, да, конечно. — Грифф отвел глаза. — Я все знаю. Меня следует четвертовать, отрубить голову и насадить ее на кол.
— Невозможно насадить на кол пустоту.
Грифф поморщился.
— Черт тебя побери, Коннор! Я же говорил, чтобы ты не доверял мне этот проклятый клочок бумаги! — Его пальцы стиснули стакан, в котором, как заметил граф, был миндальный пунш, а не шампанское. — Я знаю, что стал слишком много пить, но, честно говоря, не представлял себе возможных последствий. До сегодняшнего дня.
Грифф выглядел настолько подавленным, что гнев Коннора иссяк.
— Да, ты предупреждал меня, — мрачно буркнул он. — А я не прислушался. Так что не казнись. И я, между прочим, намерен полностью компенсировать свои потери.
Маркиз глотнул пунша и поморщился.
— Ты считаешь, она примет твое предложение?
— А много ты знаешь женщин, которые бы отказались от денег? — Уголки губ Волкодава дрогнули. — Зачем же еще нужны наряды и жеманство на ярмарке невест, если не для того, чтобы продать себя за самую высокую цену?
— Ты, конечно, дело говоришь, — маркиз наморщил лоб, — но сестра Себа показалась мне… другой. Наверное, все же есть женщины, которых интересует нечто большее, чем деньги и материальные блага.
Есть такие женщины? Коннор отвернулся и несколько минут следил за парами, кружащимися в водовороте богатых шелков, дорогих украшений и изысканных манер. Возможно, ему не следует быть столь циничным. Но жизненный опыт приучил его всегда предполагать в людях худшее, и эта привычка до сих пор его не подводила. Он редко ошибался.
Супруга герцога проплыла так близко, что ее развевающиеся юбки задели его вечерние туфли. Едва заметно повернув голову, герцогиня подмигнула Коннору. Движение ее ресниц отразили бриллианты, которыми она была увешана с ног до головы. Граф уложил в постель достаточно много таких дам из высшего света, чтобы точно знать: под роскошными формами и нежной улыбкой бьется корыстное торгашеское сердце.
