Ее, очевидно, предупредили о намечаемом сватовстве маркиза.
Поэтому, как только Клодию представили как его жену, принцессе с трудом удавалось скрывать разочарование во взоре и утаивать, что она не слишком благосклонно относится к гостье.
Так как Клодия испытывала к ней некоторое сочувствие, она старалась быть с принцессой Луизой насколько возможно приветливой и доброжелательной Она оживленно превозносила красоту апартаментов принца Карлоса.
В конце концов принцесса Луиза успокоилась.
Когда подошло время переодеваться к обеду, она уже без умолку рассказывала Клодии о чем-то по-французски, поскольку владела этим языком намного свободнее, нежели английским.
Принц говорил по-английски очень хорошо, а Клодия, к счастью, прекрасно владела французским.
Ее мать проявила завидную настойчивость, убеждая Клодию в школе в первую очередь уделять внимание именно французскому.
Принцесса Луиза сама отвела Клодию наверх, чтобы показать отведенную ей спальню.
— Поскольку мы вас не ждали, — объяснила она, — эта комната предназначалась маркизу, но теперь она станет вашей, а он воспользуется соседней гардеробной.
Большая комната была изысканно обставлена, как и остальная часть дворца.
Во всем угадывалось влияние мусульманского востока, смешанного с пышной испанской роскошью.
В угоду маркизу, который, по разумению принца, должен был оценить этот жест, на стенах были развешаны картины Веласкеса, Гойи и Караваджо.
Багаж, прибывший незадолго до их приезда, уже распаковывался.
— Я догадалась, что маркиз привезет с собой кого-то, — призналась принцесса Луиза, — но не стала ничего говорить папе, чтобы не выводить его из себя. Он не любит неожиданностей.
— Надеюсь, он уже не очень сердится на моего бедного м-мужа… — сказала Клодия. — Ему так хотелось посмотреть лошадей вашего отца, а если его королевское высочество будет сердиться, это омрачит наше пребывание здесь.
— Папа никогда долго не сердится, — успокоила ее принцесса Луиза, — а я довольна вашим приездом.
— Я в восторге, что попала сюда! — улыбнулась Клодия.
Принцесса улыбнулась в ответ и ушла к себе.
Клодия услышала, как маркиз вошел в соседнюю комнату.
Она стала гадать, зайдет ли он к ней поговорить.
Но две горничные уже ожидали ее, чтобы помочь раздеться.
После того как она вымылась в ванне, специально принесенной в ее комнату, она выбрала для обеда самое шикарное из своих вечерних платьев.
Она вспомнила, как однажды мама сказала:
— Первое впечатление — самое важное.
Горничная уложила ей волосы и, дока Клодия рассматривала прическу в зеркале, спросила ее:
— Вы наденете украшения, сеньора?
Клодия подумала, что, как жене маркиза, ей следовало бы иметь такие же дорогие украшения, как у ее крестной матери.
Бриллиантовые и сапфировые ожерелья, гарнитуры из чистейших изумрудов.
Помимо этого, множество браслетов, колец и сережек, сверкающих драгоценными камнями.
Ей придется рассказать историю, будто она уезжала в такой спешке, что даже забыла шкатулку с драгоценностями.
Однако перевести это на испанский для горничной оказалось весьма непростой задачей.
Поэтому она открыла небольшую шкатулку с мамиными украшениями.
Торопливо надела колечко с тремя бриллиантами.
Совсем не похоже на маркиза, подумала она, не вспомнить, что ей необходимо «обручальное» кольцо.
Спереди на лифе платья она закрепила бриллиантовую брошь и надела жемчужные сережки.
На шею ей надеть было нечего.
Оставалось надеяться, что это не слишком бросится в глаза.
Стоило ей только подумать, не будет ли маркиз сопровождать ее в обеденный зал, как раздался стук в дверь и принцесса Луиза крикнула:
— Можно мне войти?
— Конечно, входите! — пригласила ее Клодия.
В своем вечернем платье, умело скрывающем недостатки фигуры, принцесса выглядела гораздо привлекательнее, чем при их первой встрече.
Луиза была крепко сколоченная молодая девушка с широкими талией и бедрами.
Вечернее платье очень ей шло.
Высоко поднятые волосы были волнообразно закреплены на затылке.
Для незамужней девушки количество украшений на ней казалось чрезмерным.
— Вы готовы? — спросила принцесса. — Надеюсь, вы не станете возражать, если я провожу вас в гостиную, где все соберутся перед обедом?
— Весьма любезно с вашей стороны.
— У вас очень красивое платье! — отметила принцесса.
— Благодарю вас, оно куплено на Бонд-стрит, в Лондоне, — объяснила Клодия и с благодарностью вспомнила щедрость своей крестной.
— Но на вас нет никакого ожерелья! — внезапно воскликнула принцесса, даже не задумываясь об этикете.
— Я как раз упрекала себя за то, что забыла взять с собой большую шкатулку с украшениями; ведь до последнего момента я не предполагала сопровождать мужа в этой поездке из-за болезни бабушки.
— Я так довольна вашим приездом, — созналась принцесса, — что с большим удовольствием выручу вас. Мне не позволяют носить кое-какие матушкины украшения, пока я не вышла замуж.
Клодия колебалась.
— Но ваш отец может счесть это… дерзостью с моей стороны.
Принцесса Луиза рассмеялась.
— Да неужели он сумеет вспомнить или узнать мамины украшения? У нее их было столько…
Ждите меня здесь! Я принесу для вас ожерелье.
Она убежала.
А Клодия никак не могла решить, рассердится на нее маркиз или нет и стоило ли ей принимать предложение принцессы.
Однако можно было надеяться, что он смягчит свой гнев, если она будет выглядеть так, как должна выглядеть его жена.
Принцесса вернулась очень скоро.
— Я принесла вам аквамариновый гарнитур мамы, он великолепно подойдет к вашим глазам.
Она закрепила ожерелье на шее Клодии.
Потом сняла ее жемчужные сережки и заменила их на большие серьги, украшенные аквамаринами и бриллиантами.
Гарнитур завершали соответствующие браслет и кольцо.
Клодия догадалась повернуть кольцо с тремя небольшими бриллиантами так, чтобы оно походило на обручальное.
Аквамариновое кольцо было надето поверх «обручального».
— Спасибо вам большое, — поблагодарила она принцессу. — Вы так добры ко мне. Теперь я не буду чувствовать себя как нищенка, попавшая на пир.
Принцесса Луиза рассмеялась.
— Вы никак не смогли бы походить на нищенку! Правда, у папы есть одна слабость: он любит, когда женщины сверкают драгоценностями, и именно поэтому все наши гостьи надевают свои лучшие украшения.
— И это неудивительно, — заметила Клодия. — Я впервые увидела столь восхитительные комнаты, где все так и блещет роскошью.
