Герцог стоял и пристально смотрел на нее, оттопырив нижнюю губу.
– Я не могу вас понять, – ответил он. – Вы внешне так красивы и одновременно так холодны. Или, возможно, это только преграда, которую мне предстоит разрушить?
– Я полагаю, что мы еще недостаточно знаем друг друга, чтобы судить о мыслях и чувствах, – заметила Паолина.
– В этом вы правы, – согласился он. – Но у нас впереди еще много времени, чтобы лучше узнать друг друга. Венеция достаточно далеко.
– Да, это действительно так. – Паолину бросило в дрожь от подобной мысли.
– Ну, если вы не хотите осмотреть галерею, я могу показать вам свою библиотеку, она в соседней комнате.
Что-то было в его взгляде, что сильно не понравилось Паолине. Она уверенно посмотрела ему в глаза и твердо сказала:
– Я думаю, что правильней и гораздо вежливее будет, ваша светлость, если и вы и я останемся здесь, с вашими гостями.
Не говоря больше ни слова, герцог повернулся и пошел прочь. За карточный стол он сел далеко не в лучшем настроении.
Паолина стояла там же, где он ее оставил, приходя в себя. Она окинула взглядом комнату и увидела сэра Харвея. Ее сердце тут же ушло в пятки – он был чем-то недоволен.
– Еще цветы! – воскликнул сэр Харвей, когда в гостиную вошел один из служащих гостиницы, неся огромный букет и корзину с редкими фруктами.
– Нет нужды спрашивать, от кого они, – добавил он, встал и подошел к столику, на который слуга поставил подарки. – Хотя вам наверняка будет интересно содержание карточки, которую я вижу среди цветов.
– Вы можете прочитать ее, если хотите, – ответила Паолина, даже не взглянув в ту сторону. – О, вы только посмотрите на эту вышивку! Я начинаю думать, что, даже объехав весь мир, мы бы не нашли более искусных мастериц, чем здесь.
Она разглядывала два новых платья, которые только что доставили, касаясь материи своими длинными точеными пальцами.
Тогда, в первый вечер, она слишком устала, чтобы оценить по достоинству те ткани, которые выбрал для нее сэр Харвей. Сейчас она не могла оторвать глаз от великолепной фактуры парчи и бархата, изящного рисунка вышивки и тончайшего кружева.
Сэр Харвей тем временем читал записку герцога.
– «Обладательнице самого прекрасного лица во всей Италии, – прочитал он вслух. – Пославший эти скромные подарки надеется, что они будут приняты с улыбкой». Поэтично, не правда ли?
– Мне он не нравится, – ответила Паолина.
– Но он все-таки герцог, – напомнил ей сэр Харвей. – И если бы не он, нам предстояло бы путешествие гораздо более долгое и утомительное. Как мне сказали, бурчиелло герцога считается самым удобным и роскошным судном на всем побережье.
– А что из себя представляет бурчиелло? – спросила Паолина.
– Это что-то вроде плавучего дома, – ответил сэр Харвей. – Там три каюты; одна длинная в середине, две поменьше по бокам, а на носу и корме находятся помещения для слут. Такое судно развивает вполне приличную скорость. Путешествие от порта, где оно находится сейчас, до Венеции займет у нас около восьми часов.
– Это замечательно! – воскликнула Паолина. – Хотя я была бы довольна гораздо больше, если бы с нами не было герцога.
– В этом я с вами согласен, он достаточно неприятный человек, – сказал сэр Харвей.
Паолина удивленно взглянула на него. Ее поразил тон, которым это было сказано. Только вчера он доказывал ей обратное, говоря, что, возможно, интерес герцога к ней вполне серьезен, а если нет, то она сможет сделать его таковым.
Она вопросительно посмотрела на него, ничего не говоря, пока сэр Харвей не объяснил несколько извиняющимся тоном:
– Я слышал, что скоро будет объявлена помолвка его светлости с принцессой Виолеттой д'Эсте.
– Мне очень жаль, что вы разочарованы, – сказала Паолина.
– На самом деле нет, – ответил он. – В своих планах, раздумывая о возможных кандидатурах, я никогда не заходил так далеко, до герцога – по крайней мере, до герцога Феррары.
– Но вы все равно надеялись, – заметила она, улыбнувшись.
– Да, черт возьми! – воскликнул сэр Харвей. – Потому что нет таких препятствий, которые не смогла бы преодолеть умная женщина, и нет таких крепостей, которые бы не взяла красота. А если говорить начистоту, вы очень красивы, Паолина.
– Самое забавное, что это обнаружилось только сейчас, – смеясь сказала Паолина. – Правду говорят, одежда красит человека. Раньше, когда я была плохо одетой дочерью неудачливого игрока, никто не обращал на меня внимания.
– Но кто-то должен был, – возразил сэр Харвей.
Паолина пожала плечами.
– Посетители казино, обрюзгшие старики, которых интересует только наличие вина в их бокале и то, какая карта им выпадет. Или вечно безденежные молодые люди, которые могли провести со мной несколько часов между раздумьями о том, как бы избавить своих знакомых мужчин от лишних денег, а женщин от излишней добродетели.
– Это звучит не слишком заманчиво, – заметил сэр Харвей.
– Да, пожалуй, – вздохнув ответила Паолина.
– Но теперь вы можете забыть обо всем этом.
Говоря это, он проследовал через всю комнату туда, где в низком кресле сидела Паолина, наблюдая за меняющимся выражением его лица.
– В самом деле? – спросила она.
Он взглянул сверху вниз в ее темные глаза и поразился их глубине. Ее миниатюрное, правильной овальной формы лицо было таким прелестным, что невозможно было поверить в то, что страдание может соседствовать с такой красотой.
– Что вы имеете в виду? – спросил сэр Харвей.
– Я имею в виду, – тихо ответила Паолина, – что, если вы вдруг устанете от меня, если вам надоест искать мне мужа, тогда я снова вернусь к тому нищенскому и безрадостному существованию, к которому я привыкла. Но теперь это будет для меня еще тяжелее, так как я уже познала другую жизнь, ту, которую показали мне вы.
– А если я пообещаю, что не устану от вас? – спросил сэр Харвей.
Ее лицо на мгновение прояснилось.
– Я очень хотела бы быть в этом уверенной, – сказала Паолина. – Прошлой ночью, когда вы ругали меня за нелюбезное поведение с герцогом, я не на шутку перепугалась. Я поняла, что у меня очень шаткое положение, так как я полностью завишу от вас. Поэтому я не могу не задаваться вопросом, что со мной будет, если вы меня бросите.
Сэр Харвей наклонился и взял ее руки в свои.
– Паолина, зачем вам себя мучить? – спросил он. – Неужели нельзя воспринимать все это как есть, как веселое, рискованное и немного безумное приключение? Согласитесь, что есть что-то забавное в том, что мы пытаемся перехитрить сливки высшего общества одного из наиболее помпезных городов мира. Я вас уверяю, венецианцы сами о себе думают только в превосходной степени. Ну а мы совместными усилиями смахнем с них немного высокомерия.
