Джозеф протянул руку и выдернул шпильки из ее волос как раз в тот момент, когда дверь снова распахнулась. Анжелина издала вполне естественно прозвучавший вскрик удивления и повернулась к вошедшему.
Это был высокий мужчина, крепкий как длиннорогий бык, которых так много в Техасе. Эти животные выживают в любых условиях и при этом успешно размножаются. Человек казался таким же.
Он вошел в комнату так уверенно, будто в свою, и остановился возле кровати. Чтобы заглянуть ему в лицо, Анжелине пришлось откинуть голову назад.
– Мисс, – поздоровался он и снял шляпу.
Его волосы показались ей странными – неопределенного соломенного цвета, местами переходящего в каштановый. Но глаза своим оттенком напоминали голубое техасское небо в неистово жаркое летнее утро.
«Красив, – подумала Анжелина. – Пожалуй, даже слишком. Наверное, он привык вести себя именно так. Но не на этот раз», – пообещала она себе.
– Кто ты такой, черт возьми? – прорычал Джозеф.
– Дрю Уинстон.
Услышав голос вошедшего, Чарли напрягся, прижимаясь к Анжелине. Чтобы не вскрикнуть, она прикусила губу, в страхе подумав, что Чарли собирается выскочить и пристрелить его на месте.
– Мне наплевать, как тебя зовут, – сказал Джозеф. – Меня интересует, какого черта ты здесь делаешь?
– Ищу мужчину. Высокого, с золотистыми волосами.
– Его здесь нет, как видишь, – убедительно огрызнулся Джозеф. – А теперь убирайся. Ей заплачено за час и я хочу использовать все свое время.
– Вы не против, если я осмотрюсь? – Пока Уинстон говорил, его острый взгляд полицейского пристально осматривал комнату.
Джозеф сел в постели, расправив мускулистые руки и грудь, чтобы своей силой произвести впечатление, и пристально поглядел на Уинстона.
– Черт, конечно, я возражаю. Не нуждаюсь ни в каких зрителях. А теперь давай...
– Успокойтесь, мистер. Может быть, он забежал сюда еще до того, как вы пришли, и спрятался.
– А может, он давно уже вышел через заднюю дверь, пока ты тут валяешь дурака?
Сквозь открытое окно донесся тяжелый топот копыт. Уинстон на секунду замер, но почти тут же оказался у окна.
– Черт, это он. – Обернувшись и кивнув Анжелине: – Приношу свои извинения, мисс, – рейнджер торопливо выбежал на лестницу.
Анжелина затаила дыхание, прислушиваясь к частому стуку шагов по ступенькам и дальше на улицу. Чарли нетерпеливо заерзал под простыней. Его волосы защекотали ей руку, и она вздрогнула: неожиданно возникло желание перебирать пряди его волос пальцами, отпуская их одну за другой. Она кусала нижнюю губу, чтобы удержаться от стона. «И откуда только берутся эти земные желания?»
Джозеф прошел к окну и выглянул наружу.
– Он уезжает. Можешь вылезать.
Чарли рывком скинул с головы простыню и глубоко вздохнул. Он встретился взглядом с Анжелиной, и уголок его рта пополз вверх в грустном подобии улыбки. Сердце девушки от пережитого волнения все еще продолжало колотиться так сильно, что у нее не хватило сил ответить ему тем же.
«И как только он может прикидываться таким спокойным? Нас ведь только что чуть не поймали. Ну, конечно, он же всю жизнь провел в бегах. А для меня это первый опыт... прятаться от полиции», – думала Анжелина.
Наверное, на ее лице читались какие-то мысли, ибо Чарли неожиданно провел рукой по ее распущенным волосам, отодвигая их с бровей удивительно нежным жестом. Потом, словно чувствуя недовольство самим собой, он пробормотал что-то и встал с кровати.
В дверях появилась Луанна.
– За кем он погнался? – спросил Чарли.
– Да за одним из моих барменов, поехавшем на твоем коне. – Жестом она дала Джозефу понять, что он может уйти. Джозеф кивком попрощался с Чарли и Анжелиной и вышел. Тогда Луанна продолжила: – Мой парень уведет его подальше от города, оторвется от него, вернется назад по своим следам и тогда ты сможешь прыгнуть на своего Гейба и испариться.
– Надеюсь, твой парень справится с Гейбом. Ты же знаешь, какой он...
– Знаю я, какие у тебя лошади. Не волнуйся. Я ему сказала не надевать шпоры. Так что он не причинит вреда твоему драгоценному Гейбу.
– Гейб? – переспросила Анжелина.
– Да, мой конь. Я ведь никогда не пользуюсь шпорами, когда езжу на лошадях. Они от шпор становятся нервными.
Анжелина понимающе кивнула. Она получила ответ на вопрос, мучивший ее эти дни.
– И вы назвали своего коня Гейб? Луанна улыбнулась:
– На самом деле он назвал его Гэбриэл. Он всех своих коней называет Гэбриэл, в честь архангела.
Анжелина нахмурилась:
– Но это же святотатство. Чарли застонал:
– Черт меня побери, сестра. Я же начал так поступать почти ребенком. А теперь это просто стало привычкой.
– Что правда, то правда, – вступила в разговор Луанна. Ее цепкий взгляд с большим интересом поочередно устремлялся то на Чарли, то на Анжелину. – Когда мы оба еще были молоды, Чарли надоедало, как все вокруг говорили ему, что он похож на архангела, и тогда он стал называть этим именем своих лошадей. Мне помнится, он как-то сказал, что из него такой же ангел, как из коня...
– Луанна, – рявкнул Чарли, одернув ее на полуслове, – думаю, нам не стоит вдаваться в подробности.
Луанна взглянула на Анжелину, и ее губы причудливо изогнулись от предвкушаемого удовольствия.
– Конечно, не стоит. Мы же не хотим, чтобы сестра подумала о тебе плохо, ведь так? – Она задумчивым взглядом обвела Анжелину, скользнув по ней сверху вниз. – Боюсь, что мне придется подыскать тебе какое-нибудь платье, девочка. Нельзя же тебе вечно щеголять в его одежде. Да, я еще посмотрю, что у нас осталось из еды, чтобы вы поели.
– Спасибо, Луанна, – сказал Чарли.
– Пустяки. Старым друзьям лучше держаться друг друга.
Она вышла, одарив Чарли томной улыбкой, не оставившей в Анжелине сомнений в том, какого рода «старыми друзьями» были Луанна и Чарли. Вспышка внезапной ревности удивила и потрясла Анжелину. «Мирские эмоции не для меня. И в самом деле пора возвращаться в монастырь».
– Анжелина... – Чарли сел рядом с нею на кровать и взял ее руки в свои. Стоило ей только взглянуть в черные глубины его глаз, как она тут же в них утонула. – Я так благодарен, что вы меня спасли. Вам не следовало так рисковать.
– Я чувствовала, что должна так поступить.
Она поймала себя на том, что ее восхищает длина его ресниц.
«Мужчине не нужны такие ресницы, – подумалось ей не к месту. – Это почти грешно!»
