Его хладнокровно-насмешливый тон взбесил ее.
– Ах так? Может быть, мне называть вас Эдмундом?
– Да, если мы не наедине. А если вдвоем, как сейчас, я предпочитаю, чтобы вы называли меня Сэмом. Так сокращенно звучит мое имя, данное мне при крещении.
Все то время, что они были знакомы, она ни разу не подумала о том, как его зовут на самом деле. Правда, она вспомнила, что он назвал свое имя, когда они впервые встретились наедине, но лишь вскользь. Странно, но до этой минуты она не воспринимала его как отдельную личность. Он был лишь копией, вариантом ее мужа, а не совершенно другим человеком. Человек со своим опытом, своими собственными надеждами, мечтами и разочарованиями.
Она отвела взгляд и подошла к своему секретеру, где лежала пачка писем и визиток, накопившихся за время ее отсутствия, и начала рассеянно их просматривать.
– Сэм, наверное, от Сэмюел?
– Нет, от Сэмсон.
Она слегка нахмурилась, прочитав одно из приглашений и сообразив, что пропустила ежегодный весенний раут у мадам Леблан, после которого у нее всегда появлялась масса новых клиенток.
– Ну, тогда в нашем маленьком приключении я буду играть роль вашей Далилы, – полушутя сказала она.
– Это ваша цель? Соблазнить меня? – Несколько визиток упали на ковер к ее ногам. Она бросила на него взгляд и зарделась от того, как была им истолкована ее простая шутка. Или он снова хочет ее шокировать? Сам он отнюдь не выглядел обескураженным.
Он наблюдал затем, как она бросила корреспонденцию обратно на секретер, и даже не пошевелился, чтобы поднять упавшие на пол визитки, явно упиваясь ее растерянностью. Она тут же решила, что не доставит ему удовольствия думать, что он может смутить ее всякий раз, как откроет рот, чтобы отпустить лживый комплимент или задать коварный вопрос.
Она разгладила юбки и посмотрела на него с улыбкой, которая, как ей казалось, была надменной.
– Сэм, – начала она, откашлявшись, – я имела в виду, что я буду по-настоящему наслаждаться, играя Далилу, и буду так же, как она, коварна ради того, чтобы найти своего мужа и вернуть деньги. – Она надеялась, что он поймет, что ему не удастся ею манипулировать. – Я сыграю свою роль, не сомневайтесь. Но соблазнять? Да никогда. Мы с вами никогда не станем любовниками. – Он сдвинул брови и на минуту задумался.
– Разве не то же самое сказала Далила Самсону? И помните, чем все закончилось? – Он улыбнулся одними уголками губ. – Запомните, Оливия, я не собираюсь рисковать ради вас своим собственным состоянием или, что еще важнее, своей жизнью и рассудком.
На самом деле она не помнила, говорила ли такое Далила Самсону, и не знала, кто кого соблазнил – она не слишком внимательно читала Библию. Но это вряд ли имело значение. Она понимала, что происходит между ней и герцогом Даремом. Она ему не нравится, он ей не доверяет, и он нарочно играет с ней, чтобы раздражать ее всякий раз, когда они остаются наедине. Так относиться к женщине, которую не знаешь, мог только циник.
«Тебя тоже кто-то здорово обидел».
Эта неожиданная мысль ее поразила. У нее не было никакого намерения сближаться с этим человеком – физически или эмоционально – да и думать об этом ей не особенно хотелось. Им необязательно нравиться друг другу, но ладить они все же должны. От их сотрудничества зависело ее благополучие.
Вздохнув, Оливия сдалась и сказала:
– Может быть, ваша светлость...
– Сэмсон.
– Конечно. Я забыла. – Она кивнула, притворно улыбнувшись. – Может быть, Сэмсон, мы с вами не такие уж и разные, что касается наших прошлых и будущих проблем, как мы думаем?
Ни ответа, ни комментария не последовало..
– Я лишь имею в виду, что независимо от того, какими мы считаем друг друга, я предлагаю сгладить наши разногласия, объединить наш опыт и попытаться работать вместе.
Оливия не сомневалась, что ее предложение будет немедленно принято. Может быть, они даже пожмут друг другу руки.
Но он, очевидно, воспринял все совсем по-другому.
– На самом деле мы очень разные, леди Оливия, – проворчал он тихо, и в его голосе прозвучали нотки усталости. – Но это не имеет значения, поэтому незачем об этом говорить. У меня нет настроения обедать, мне хотелось бы сразу же лечь. – Он направился в гостевую спальню, куда лакей отнес его вещи, и бросил через плечо: – А моего брата мы начнем искать завтра же утром. – И он закрыл за собой дверь.
Оливия осталась стоять озадаченная. За окном еще не было даже по-настоящему темно, а он пошел спать. Не стал есть, не сделал попытки лучше ее узнать или подумать о том, с чего они начнут завтра. Он ни о чем не хотел думать.
Грубиян.
Она вдруг обрадовалась, что ей повезло, что она сна-нала познакомилась с Эдмундом и вышла замуж за него, а не за его брата.
Он никак не мог заснуть. Казалось, прошли уже часы с тех пор, как он устроился на прохладных простынях и положил голову на пуховую подушку. Но все мешало ему – шум улицы, голодный желудок, усталость и особенно осознание того, что Оливия находится рядом, в соседней комнате.
Он был слишком взвинчен и не мог даже задремать. Он пытался расслабиться, но чем дольше он старался, тем чаще, уставившись в потолок, вспоминал то своего брата, с которым все время был в ссоре, то Клодетт, эту женщину, которая вторглась в их жизнь и встала между ними, и многое другое, что не давало ему успокоиться. А теперь еще появилась жена его брата, раздражающая и провоцирующая своей поразительной красотой, высокомерной улыбкой и решительным умом.
Две недели назад он умирал от скуки. Ему надоела его утомительная, однообразная работа в поместье, наскучили окружавшие его женщины, он устал нести бремя своего титула и богатства, словно это были затаившиеся хищники, готовые напасть. А теперь, избавившись от скуки, он попал в новую ловушку, и его терзали раздражение, неопределенность будущего, беспокойство и непреходящее состояние физического возбуждения.
Сэмсон застонал и повернулся на бок. Свет уличных фонарей лежал пятнами на затененной шторами стене спальни. Дорогая квартира Оливии была расположена в шумном деловом районе, хотя и в респектабельной и чистой части города. Он не любил шум и грязь города – любого города. В этой обставленной по последней моде квартире он чувствовал себя неуютно.
Впрочем, не это было проблемой. Проблемой была Оливия.
Впервые в жизни он был совершенно сбит с толку. Он не знал, что думать об этой женщине, как понимать ее настроение и цели, доверять ли ее словам и действиям. Из-за этого он в ее присутствии не просто что-то делал, а всегда эмоционально реагировал на нее, а это было не только ошибкой, но и представляло опасность для их дальнейших отношений. Вообще-то Сэмсон считал себя уравновешенным человеком, умеющим себя контролировать. Но за какие-то несколько дней леди Оливии удалось породить в его душе странные чувства, которые ему приходилось скрывать. По крайней мере он надеялся, что ему это удается.
