— Да, — сказала она. — Я согласна.
Джек улыбнулся ей с явным облегчением. Сказал, что скоро вернется. И, выскочив за дверь, нагнал мать.
Он спросил, не желает ли она заглянуть в чайную перед обратной дорогой в Бангари.
— Нет, если ты собрался тащить туда и эту замарашку, — сказала Сибил, не заботясь, слышит ее Эбби или нет.
— Я подожду снаружи, — скромно сказала Эбби. Ей не хотелось и дальше быть яблоком раздора между сыном и матерью.
— Ты, наверно, чертовски голодна, — обратился к ней с порога Джек.
— Нет… совсем нет, — соврала Эбби. На самом же деле она просто умирала с голоду, и от Джека это не ускользнуло. Тут ему в голову пришла одна мысль.
— Мама, давай встретимся с тобой в чайной «Карлайл», — сказал он. — И закажи, пожалуйста, чаю с бутербродами и пирожными.
— А ты куда? — удивилась Сибил.
Не сказав ни слова в ответ, Джек помог Эбби подняться с дивана. После чего распрощался с Милтоном Шарпом, поблагодарив его за проявленное долготерпение, и вместе с Эбби вышел на улицу.
— Эти хоромы держит один мой приятель, — сказал Джек, когда они подошли к гостинице «Карлайл». — Думаю, он не будет против, если ты примешь ванну, чтоб освежиться.
Эбби ужасно хотелось отмыться, но она боялась об этом заикнуться, хотя догадывалась, что Джек, наверное, ее стыдится. Обиды на него она не держала, хоть ее положение и было унизительно.
Джек заметил ее нерешительность.
— Не хочешь, можешь не мыться, но я подумал, тебе стало бы тогда полегче. Сам знаю, каково оно, когда заявляешься домой после того, как за день навозишься с овцами. Только и думаешь, поскорей бы отмыться от грязи и пота.
Эбби пришлась по душе заботливость Джека, и она последовала за ним в прохладный вестибюль гостиницы. Он показал ей, где находится женская уборная, и сказал, что обождет ее в холле.
Когда спустя четверть часа Эбби вышла на свет божий с вымытыми лицом и руками, она чувствовала себя много лучше. Хотя платье на ней все еще хранило следы падения со спины Горацио, теперь, однако, она выглядела более или менее человеком.
Завидев ее, Джек улыбнулся.
— Ну как, получше? — спросил он.
Эбби кивнула. Она была очень признательна ему за проявленную заботу, хотя при всем том ей казалось, что он это сделал больше ради успокоения своей матери.
Расположившись в чайной, Сибил наливала себе уже вторую чашку из заказанного чайника. Когда появились Джек с Эбби, она не произнесла ни слова. А когда они подсели к ней, она так же молча принялась за бутерброды, время от времени бросая оценивающие взгляды на свою новоиспеченную компаньонку. Насколько она успела заметить, та наконец отмылась и выглядела вполне прилично в худо-бедно почищенном платье. Впрочем, ее все еще одолевали сомнения, а не вышло ли у них промашки с выбором. Размышляя над этим, Сибил даже подумала, нет ли у Эбби за плечами какой-нибудь сомнительной истории. Ведь девушка из приличного общества и при достатке вряд ли стала бы скитаться по захолустьям, точно жалкая бродяжка.
Эбби казалось, что ей не насытиться никогда, хотя она и старалась есть не спеша, памятуя, что Сибил не сводит с нее глаз, тем не менее, не в силах удержаться, она откусывала большие куски и проглатывала их так быстро, что это было чревато несварением желудка. Эбби покончила со вторым бутербродом с сыром и помидорами и уже налегла на пирожные, пока Джек с матушкой еще только доедали по первому сандвичу. Джек ощущал некоторую неловкость, а Сибил ничему не удивлялась.
Заметив ее поистине волчий аппетит, Джек даже не пытался заговорить с Эбби, а что до Сибил, она пребывала в мрачной задумчивости. Джеку хотелось еще о многом расспросить девушку, а Сибил надеялась, что та долго у них не задержится.
Без дальнейших проволочек они отбыли в Бангари. Джек с матушкой ехали в коляске спереди, а Эбби сидела сзади, благодаря судьбу, что над головой есть верх, защищавший от солнца. Перед тем Сибил спросила, имеется ли у Эбби какой-нибудь скарб, и премного удивилась, когда та сказала, что у нее ничего нет. Она пребывала в твердой уверенности, что Джек определенно сошел с ума, решив нанять девчонку, но, когда он что-то вбивал себе в голову, его уже было не образумить. В этом смысле они с ним были два сапога пара и потому частенько не ладили.
В дороге у Эбби было довольно времени хорошенько поразмыслить о жизненных перипетиях, случившихся с нею после смерти отца. Она боялась, что власти будут разыскивать ее в связи со смертью Эбенезера Мэйсона. С другой стороны, ей нужно было на что-то жить, и тут, на ее счастье, подвернулось место компаньонки для Сибил. Ее навряд ли станут искать на какой-то ферме в окрестностях Клэр. По крайней мере, она на это надеялась.
И молилась, чтобы врач, который будет обследовать тело Эбенезера, установил, что смерть его наступила по естественным причинам, но для этого потребуется не один день.
Первое, что бросилось в глаза Эбби, когда они свернули на подъездную дорожку к Бангари, — церквушка по левую руку. Вот уж чего она никак не ожидала увидеть. Церковь святого Михаила, стоявшая сразу за оградой у резных железных ворот, была сложена из камня и увенчана кровлей из волокнистой коры эвкалипта. Церквушку украшали изящные витражи. По другую сторону от дорожки располагался большой одноэтажный дом, также окруженный оградой с калиткой, из которой им навстречу вышел человек. Джек натянул поводья, и лошадь вместе с коляской застыла как вкопанная прямо перед ним.
— Здравствуйте, Элиас! — приветствовал его Джек.
— И вам, хозяин, того же! — ответствовал Элиас, смахивая хлебные крошки со своих обвислых усов. — И вам, миссис Хокер! — обратился он к Сибил. После чего с любопытством посмотрел на Эбби из-под широкой полы своей видавшей виды шляпы. Эбби увидела перед собой загорелого дочерна здоровенного малого — стало быть, большую часть времени он проводил на открытом воздухе. У него были жилистые крепкие загрубевшие руки — значит, трудился он в поте лица.
— Это Абигайл Скоттсдейл, Элиас. Она будет матушкиной компаньонкой, — сказал Джек. И, обращаясь к Эбби, продолжал: — А это, Эбби, Элиас Мортон, мой управляющий.
— Здравствуйте, мистер Мортон! — сказала Эбби, стараясь казаться более жизнерадостной, чем была на самом деле.
— Мэм! — проговорил Элиас, сняв шляпу и на сей раз лишь едва удостоив ее взглядом.
Эбби решила, что, ко всему прочему, он еще и бука.
— Изгородь за стригальней починили? — спросил у Элиаса Джек.
— Ребята как раз сейчас этим занимаются, — ответил Элиас. — Я только что ходил проверять.
— Ладно. Держи меня в курсе дела, — велел Джек. — Когда они закончат, перегоним овец из нижнего хлева в другой, для ягнения. А я пока домой, пробуду там с полчаса — ежели что, найдешь меня там.
— Хорошо, хозяин. — И Элиас направился к лошади, привязанной к ограде возле ворот под тенью дерева.
А Джек меж тем обратился к Эбби:
— Элиас с виду чудной, но вы с ним поладите, — сказал он, словно читая ее мысли. — Он не особо разговорчив, зато у него хватает достоинств, для управляющего просто незаменимых.
— А я уж было решила, что он невзлюбил меня с первого взгляда, — едва слышно проговорила Эбби. Живя среди землянок Речной улицы, она свыклась со своим более чем скромным положением в обществе. Их часто унижали и высмеивали, и Эбби всегда чувствовала себя затравленной. А тут еще не легче: ее считают виновной в смерти Эбенезера Мэйсона. Хотя Хокеры с Элиасом пока ни сном ни духом не ведали о ее злоключениях, ей казалось, что все написано у нее на лице, и в том она была виновата сама.
В это мгновение Сибил оглянулась назад — в ее взгляде сквозила насмешка, отчего Эбби и вовсе стало не по себе. Не нуждайся она в крове и работе, нипочем не вошла бы в этот дом и прямо с порога повернула бы обратно в Клэр.
Они двинулись по подъездной дорожке дальше и миновали кузницу. Какой-то паренек орудовал там огромными мехами, раздувая огонь в жаровне, а взрослый мужчина рядом выковывал раскаленные добела подковы для лошадей. Джек кивнул в их сторону.
