— Многие мужчины имеют любовниц. ,
— А многие нет.
— Если бы наш брак сложился по-другому, это могло бы иметь значение, но в данном случае — никакого, — решительно солгала Анна.
— Извини, — уступил Патрик.
Анна вздохнула.
— Зачем ты споришь? Почему я должна защищать его?
— Не знаю, — ответил Патрик.
Анна помолчала.
— И ты извини меня. Я очень дорожу нашей дружбой, Патрик.
— Спасибо, — серьезно ответил он. Анна улыбнулась, правда, несколько натянуто, и прикоснулась к его руке.
— Пора возвращаться? '
— Анна… — Патрик не двигался. — Прежде чем мы вернемся, позволь мне еще раз напомнить тебе об осторожности. Пожалуйста, помни, что он сделал с тобой четыре года назад. Это все, о чем я тебя прошу.
У Анны комок подступил к горлу.
— Я вряд ли смогу забыть прошлое, Патрик. И, что гораздо важнее, я не смогу простить Дома.
Доминик расхаживал по террасе, поглядывая на покрытые туманом лужайки. Потом, облокотившись на перила, тихонько выругался.
Замысел Рутерфорда был совершенно ясен. Но, пожалуй, герцог зашел слишком далеко. Заявил, что своей абсурдной дарственной хочет компенсировать Анне четыре года одиночества! На самом деле он просто хочет, чтобы Дом стал Анне настоящим мужем и чтобы они произвели на свет наследника, обеспечив наконец будущее герцогства. Тогда отпадет надобность в «компенсации» Анне отсутствующего супруга.
Дом недовольно хмыкнул. Конечно, дед мог подарить Анне любой другой особняк, но дал именно этот, потому что прекрасно понимал, как потеря Уэверли Холл уязвит внука.
Доминик не хотел уступать. Несомненно, потеря отцовского дома — весьма болезненный удар; ничего, он переживет его. Но он не может примириться с этим — вся его натура противится тому, чтобы дед распоряжался его жизнью. Разумеется, у Рутерфорда были права и основания мечтать о законном наследнике. Самому Дому было все равно. Он имел двоих внебрачных детей — мальчика и девочку, и если понадобится, когда-нибудь сможет узаконить их. За обоими детьми хорошо смотрели, и Дом часто их навещал, поселив их мать, Джулию Гаффни, которая была его любовницей почти пять лет, в роскошном доме неподалеку от себя. Так что, в общем-то, он мог бы уехать отсюда хоть завтра, как только зачитают завещание Филипа, и вернуться в Лионз Хилл, свой особняк неподалеку от Лондона, где обычно проводил большую часть времени.
Дом провел рукой по волосам. Можно понять страстное желание Рутерфорда увидеть наконец законного наследника, но то, как жестко дед добивается своей цели… Этому Доминик не находил оправданий. Если бы герцог просто попытался убедить меня, размышлял Дом, то, возможно, я был бы более покладистым. Тем более что заниматься любовью с Анной вряд ли можно считать неприятной работой.
— Доминик?
Дом вздрогнул от неожиданности, услышав голос матери. Он повернулся и стал напряженно вглядываться в темноту, силясь разглядеть Клариссу. Она стояла на пороге распахнутых стеклянных дверей и казалась удивительно красивым, почти эфирным созданием. Легкий ветерок шевелил складки ее юбки. Кутаясь в черную, вышитую тамбуром шаль, она сделала несколько шагов вперед. Пушистый кот, почти такого же цвета, как туман, терся об ее ноги.
— Мама, ты искала меня?
— Да. — Она замолчала в нерешительности. — У нас не было возможности поговорить раньше, при гостях.
Дом подошел к ней.
— Чем я могу тебе помочь, мама?
Кларисса отвела взгляд и посмотрела в сад, почти растворившийся в тумане.
— Я так тревожусь, Доминик.
Дому захотелось утешить ее; он стоял достаточно близко, чтобы обнять мать, но их взгляды внезапно встретились, и Дом не осмелился даже поднять рук.
— О чем же ты тревожишься, мама?
— Обо всем, — резко произнесла Кларисса. — И о тебе, и о себе.
Дом вздрогнул.
— У тебя нет причин волноваться за меня, а за себя и подавно.
— Ты уже знаешь об этой глупой дарственной Рутер-форда?
Почувствовав, что его вновь охватывает раздражение, Дом отвел взгляд.
Кларисса положила руку ему на плечо.
— Доминик, Уэверли Холл должен принадлежать тебе!
— Да, он должен принадлежать мне, но сейчас он принадлежит Анне.
— Твой дед зашел слишком далеко, он, должно быть, выжил из ума!
— Да, он зашел очень далеко, но он в здравом уме, мама. Он отлично знает, что делает.
— И Анна тоже, — добавила Кларисса с неожиданной горячностью. Дом поморщился.
— Что ты имеешь в виду?
У Клариссы был на удивление взбешенный вид.
— Все эти годы она не теряла времени зря. Дом. Сейчас она маркиза и держит все бразды правления весьма недурным имением в своих руках. Или ты полагаешь, что Рутерфорд сам до этого додумался?
— А почему нет? — Дом пристально посмотрел на мать, взвешивая каждое ее слово. — Мама, что ты стараешься мне доказать?
Кларисса покраснела от злости.
— Твоя жена — расчетливая потаскушка! Жаль, что именно мне приходится говорить тебе об этом, но она очень умна и хитра. Ты этого не знаешь, так как тебя здесь не было четыре года. Все это время она потратила на то, чтобы втереться в доверие к Рутерфорду и завоевать его сердце. Он обожает Анну! Земля, по которой она ступает, кажется ему священной! Он считает, что она всегда права! Он отдал ей то, что по праву рождения принадлежит тебе! Он во всем с ней заодно!
Дом спокойно смотрел на мать. Она, как и все родственники, считала, что Анна всего лишь удачливая дрянь. Если бы Доминик основывался только на фактах, он бы тоже так решил. Однако он знал Анну намного лучше. И, что важнее всего, хоть он и пытался забыть ту безумную ночь в саду, она навсегда запечатлелась в его памяти. Анна была невинна и боготворила его. А он поступил, как последний негодяй.
— Я не думаю, что Анна так бессердечна и так хитра, мама.
— Ну, разумеется! Однако у нее хватило хитрости выманить тебя в ту ночь на свидание прямо с помолвки Фелисити! — воскликнула Кларисса. — И посмотри, к чему это привело.
Дома покоробили ее слова.
— Я виноват в этом не меньше, чем она. А может, и больше. Я не должен был отвечать на ее записку. И, конечно, обязан был вести себя как джентльмен.
— Я не укоряю тебя за то, что ты вступил в связь с этой потаскухой. Ты мужчина, а мужчины со дня сотворения мира попадаются на крючок к расчетливым соблазнительницам.
Дом облизнул пересохшие губы.
— Мама, Анна — моя жена.
— А-а, ты стал ее защищать? После того как она женила тебя на себе, а теперь получила и этот дом, и поистине королевский доход?
— Рутерфорд сделал это по своей воле.
— Ты не знаешь Анну, — продолжала Кларисса на повышенных тонах. — Она здесь королева. Она управляет всем имением. Она прибрала к рукам Уэверли Холл задолго до того, как Рутерфорд объявил о дарственной. А теперь она получила то, чего не имеют большинство женщин, но это только начало, помяни мое слово.
