В предыдущих схватках такое тоже случалось, но тогда поверженный рыцарь всегда поднимался на ноги и, пошатываясь, удалялся с поля боя. На этот раз все было иначе. Уилл Комптон продолжал лежать с не предвещавшей ничего хорошего неподвижностью. По рядам зрителей пробежал ропот.
Анна в ужасе уставилась на замершее тело. Она переживала то же самое, что и после получения известия о смерти матери: ее охватило парализующее чувство отчаяния и потери. Обтянутые перчатками пальцы непроизвольно перебирали четки, в то время как она бормотала горячие молитвы. Рядом с ней начала всхлипывать Бэсс.
Остальные участники соревнования толкались вокруг своего поверженного товарища. Послали за лекарем. Анна увидела, как король, сидя верхом и по-прежнему не поднимая забрала, коротко переговорил с Невиллом, а затем развернулся, словно собираясь уехать. Но если его величество надеялся улизнуть до того, как его инкогнито будет раскрыто, то он слишком задержался. Один из зрителей, видя его намерение удалиться, поднял шум.
– Боже, храни короля! – закричал он, и сотни голосов тут же последовали его примеру.
Король Генрих обернулся, снял шлем и ответил на радостные приветствия толпы. Если он и был обеспокоен участью своего друга, то не показывал этого. Он даже не взглянул в сторону Уилла Комптона, прежде чем ускакать по направлению к дворцу в сопровождении Тома, Джорджа и некоторых других джентльменов.
– Нам надо уходить, – прошептала Бэсс и потянула Анну за руку, вытирая слезы со своих щек ладонью.
– Он так и не пошевелился.
Анна не могла отвести взгляд от неподвижного тела. Комптон мертв? Из всех приближенных короля он производил впечатление самого живого, самого энергичного. Это будет преступлением против природы, если он так бесславно расстанется с жизнью.
– Мы ничего не можем с этим поделать. И, смотри, тут уже доктор Шамбр, королевский лекарь. Он быстро поставит Комптона на ноги.
Когда подруги торопливо уходили с ристалища, Анна тщетно пыталась унять дрожь в руках и подавить тошнотворное ощущение внутри. Почему ее это так обеспокоило? Уилл Комптон ей никто – всего лишь один из приближенных короля. Но она всей душой желала, чтобы он выжил. Она танцевала с ним, флиртовала и, теперь Анна понимала это, питала к нему определенную симпатию.
Поспешно вернувшись в замок, она, перебирая четки, отправилась не в свои покои, а прямиком в часовню, где стала молиться с усердием, которого давно уже не проявляла, о сохранении жизни Уиллу Комптону. Потом, как и Бэсс, Анна расплакалась.
– Могу ли я тебе чем-нибудь помочь, дитя мое?
Анна взглянула в сочувствующее лицо одного из королевских духовников, узнав в нем Томаса Уолси, венчавшего их с Джорджем священника.
– Я молюсь о мастере Комптоне, сэр Томас, – выпалила она. – Он был тяжело ранен на турнире, и я боюсь, что он может умереть.
– Его судьба в руках Божьих, – напомнил ей Уолси. – Не теряй веры в мудрость деяний Господа.
Он помолился вместе с ней, после чего Анна ощутила некоторое успокоение, но спустя несколько часов, когда во дворец вернулся Джордж, она все еще была глубоко опечалена происшествием, свидетелем которого стала на ристалище. Она не стала притворяться, будто ей это безразлично.
– Он еще жив? – спросила Анна, как только ее муж появился в дверях.
– Он поправится.
– Он поправится? Это все, что ты можешь мне сказать? Неужели ты не понимаешь, как ужасно было видеть его неподвижно лежащим?
– Он разбил голову и несколько часов находился без сознания. Поначалу королевские лекари опасались, что он не выживет. Но потом Комптон пришел в себя и потребовал принести кружку эля, чтобы утолить жажду.
– Он получил и другие ранения? – спросила Анна.
– Ничего серьезного. Сломал несколько ребер и нос. Он останется здесь, а двор завтра переедет в Вестминстер.
Анна неодобрительно взглянула на мужа. Ей только показалось или же он действительно рад этому?
– Я не понимаю, что заставило короля принять участие в состязаниях. Было бы ужасно, если бы его величество оказался среди пострадавших.
– Мы все знали, что это он.
Джордж налил себе в кубок хереса и жадно выпил.
– Надеюсь, Невилл не хотел изувечить Комптона, – сказала Анна довольно резко. – Почему мужчины идут на такой риск?
– Чтобы подготовить себя к войне. И произвести впечатление на дам.
Джордж хохотнул. Анна с опозданием вспомнила, что он вел себя на турнире весьма достойно и что у него был ее талисман.
– Я почти что выиграла у Бэсс ее серебряный футляр для благовоний, поставив на тебя, – призналась она.
Ему это явно польстило. Анна употребила все свое очарование, чтобы вывести мужа из скептического настроения. К тому времени, когда они ложились в постель, между ними снова царила гармония.
Вестминстерский дворец, 18 января 1510 года
Леди Анна зевнула, подходя к королевской спальне. Если бы была не ее очередь прислуживать королеве, подавая ее величеству воду для умывания и руководя горничными и другими, менее знатными фрейлинами, одевающими Екатерину, она бы задержалась в постели еще хотя бы на час. То, что Джордж должен был встать еще раньше ее, чтобы предстать перед королем, леди Анну совсем не утешало. Она не вполне понимала, почему его вызвали, ведь Джордж не был камердинером его величества, выполняющим любые королевские поручения. «На то была особая причина, – полагала она, – ранняя охота или какая-то иная глупая мужская затея». Возможно, очередное сражение снежками – ставшее популярным в последнее время развлечение.
Ее величество поднималась в полночь, чтобы помолиться в часовне – небольшом помещении, примыкающем к спальне королевы. Сейчас, с третьими петухами, по ее распоряжению ее опять следовало разбудить, чтобы отстоять мессу. Анна будет сопровождать королеву в часовню, как и все остальные фрейлины, дежурившие в это утро. Священник опять будет бубнить, заставляя их стоять на коленях гораздо дольше, чем необходимо.
То, что Екатерина Арагонская скоро должна родить ребенка и обессилена беременностью, ничего не меняло ни для самой королевы, ни для ее испанского духовника. Ее величество настаивала на частом и регулярном вознесении молитв. Анна полагала, что королева проводит слишком много времени в молитвах, равно как и в постах. Сведущие люди пытались донести до ее сознания, что ей нужно больше отдыхать и лучше питаться для блага ребенка, но королева никого не слушала. Ее величество на это неизменно отвечала, что ее собственная мать рожала детей на поле боя во время священной войны с язычниками.
