Проснувшись рядом с Максимилианом, я тихо лежала в постели и думала о том чуде, которое случилось со мной, и слезы медленно потекли по моим щекам.
Максимилиан проснулся и увидел меня плачущей.
Я сказала ему, что плачу от счастья и ничто на свете не может сравниться с моим замужеством.
Он поцеловал мои мокрые щеки, и мы молча полежали немного, а потом снова стали дурачиться.
Что сказать об этих летних днях, насыщенных до предела и таких мимолетных? Максимилиан решил учить меня верховой езде, я никогда раньше не ездила верхом, если не считать прогулок на пони. Умение ездить верхом монахини не считали обязательным для воспитанниц. Я была прилежной ученицей, к тому же мне очень хотелось заслужить похвалу Максимилиана. Днем мы гуляли в лесу и подолгу лежали под деревьями в объятиях друг друга. Он говорил мне о своей любви, я отвечала тем же, и эта тема, казалось, была неистощимой.
– Но я знаю так мало, – пожаловалась я ему. – Медовый месяц пройдет, мы поедем в твой, дом, и мне хотелось бы знать, что там меня ожидает.
– Я – единственный человек, от кого ты должна что-то ожидать! – парировал он.
– Конечно, господин граф. Но, я полагаю, у вас есть семья.
– Да, есть!
– А как же они?
– Их нужно подготовить для встречи с тобой.
– У них, наверно, были другие планы относительно твоей женитьбы.
– Да, конечно. Так бывает во всех семьях.
– И их не очень обрадует, что ты женился на девушке, которую нашел в тумане.
– Для меня главное, доволен ли я, а я счастлив.
– Спасибо, – сказала я весело, – я рада, что ты доволен.
– Полностью и до конца.
– Так ты не будешь сожалеть о случившемся?
Он жадно прижал меня к себе, и его объятие, как было уже не раз, вызвало у меня боль – боль, смешанную с восторгом.
– Никогда.
– Но мне нужно подготовиться для встречи с твоей семьей.
– Когда придет время, ты познакомишься с ними.
– Это время не пришло?
– Пожалуй. Они ничего не знают о тебе.
– Кого же мне предстоит ублаготворить?
– Их слишком долго перечислять.
Значит, у тебя большая семья, а твой отец – великан-людоед. Или твою мать?
– Она, по-твоему, великанша-людоедка? Правильно я называю?
– Каким ты стал педантичным.
– Теперь, когда – у меня англичанка-жена, я обязан мастерски владеть языком.
– Ты уже и так мастер.
– В некоторых делах – да. В языковом – не совсем.
Мне стало ясно, что всякий раз, когда я заговаривала об его семье, он отделывался шуткой. Он не хотел говорить об этом, и в эти первые дни, когда мне не хотелось ни в чем ему перечить, я не настаивала.
Мне было известно, что он происходил из знатной семьи. Его отец, о котором он вскользь упоминал, должно быть, хотел женить его, как принято у знати, и для него было бы ударом узнать, что его сын женился без его ведома. И естественно, придется обождать, пока он не предупредит своих родственников, и, как выразился Максимилиан, придет время.
А пока мы дурачились, смеялись, любили друг друга, и мне этого хватало.
Он рассказывал мне о лесе, и в этих рассказах легенды прошлого занимали не последнее место. Я многое узнала о коварных проделках Лока, об удивительных подвигах Тора с его молотом. Нас обслуживала только Хилдегарда, стряпавшая для нас, и Ганс, ходивший за лошадьми. Кроме них двоих мы были одни в своем зачарованном мире.
На второй день я зашла в одну из комнат и, открыв шкаф, обнаружила кучу одежды. Я знала, что белая шелковая ночная рубашка, которую мне дали в первое мое посещение охотничьего домика, также из этого шкафа. «Зачем, – спросила я себя, – хранились эти вещи?» Я спросила Хилдегарду, кому принадлежала эта одежда, но, пожав плечами, она сделала вид, что не понимает меня, хотя это было довольно глупо, ибо я бегло говорила по-немецки.
Той же ночью, когда мы лежали в большой кровати, я спросила:
– А чьи это вещи в шкафах в синей комнате?
Он взял мой локон и закрутил его на палец.
– Ты хочешь их взять?
– Взять их? Они же не мои, чьи они?
Максимилиан рассмеялся.
– Одна из моих знакомых держала их здесь.
– Потому что она часто бывала у тебя?
– Да, чтобы не возить их взад и вперед.
– Твоя приятельница?
– Да, приятельница.
– Бывшая приятельница?
– Теперь у меня нет таких приятельниц.
– Конечно, она была твоей любовницей?
– Дорогая, все это позади. Я начал новую жизнь!
– Тогда зачем здесь ее вещи?
– Думаю, их просто забыли убрать.
– Мне бы хотелось, чтобы их здесь не было. А то страшно открывать шкафы, вдруг в них опять что такое.
– Вначале я был героем Зигфридом. Затем я превратился в коварного Лока, потом в Одина, – а вот теперь, кажется, я стал Синей Бородой. Помнится, у него была жена, она все высматривала, где что получше. Что случилось с этой чрезмерно любопытной леди, я забыл, но что-то не очень для нее приятное.
– Ты предлагаешь мне не задавать вопросов?
– Лучше не задавать вопросов, если догадываешься, что ответ будет не очень приятный.
– Думаю, здесь побывало много женщин. Ты подстерегал их в лесу и привозил сюда.
– Такое случилось лишь однажды, но неумышленно. Я нашел свою настоящую любовь.
– Но многие приезжали сюда.
– Здесь удобно встречаться.
– И всем ты говорил, что любишь навеки.
– Без всякого убеждения.
– А теперь?
– С полным убеждением, потому что в противном случае я был бы несчастнейшим человеком, а я самый счастливый среди живущих.
– Так, значит, были другие, бессчетное число.
– Других не было...
– Я не верю.
– Ты не дала мне кончить. Не было других, похожих на тебя, и не будет. Женщины здесь бывали, да. И много. Но Ленхен – только одна.
– Поэтому ты женился на мне.
Он страстно меня поцеловал.
– Когда-нибудь ты поймешь, как сильно я люблю тебя.
– Я знаю так мало.
– Что тебе нужно знать, кроме того, что я люблю тебя?
– Жизнь состоит из большего.
– Нет больше ничего, кроме любви.
– Но мне надо быть готовой к нашей совместной жизни. Я действительно графиня? Это звучит величественно.
– Мы – небольшая страна. Не сравнивай со своей великой державой.
– Но граф есть граф, и графиня – графиня.
– Графы бывают разные, большие и маленькие. Помни, ты живешь в стране с множеством княжеств и герцогств, поэтому у нас есть много людей с громкими, но мало значащими титулами. Есть герцогства, состоящие из одного дворца и одной-двух деревенских улочек, и все. В не очень отдаленном прошлом некоторые наши поместья были так малы и бедны, что, если у владельца было пять или шесть сыновей, им приходилось влачить жалкое существование. Они бросали жребий или просто тянули соломинки. Отец держал в кулаке соломинки: одну – короткую, остальные – длинные. Вытянувший короткую становился наследником всего состояния.
