— Немного лучше. Но всё еще бледен.
— А худющий, как селедка после нереста. Разумеется, он сам занимается своим здоровьем. Но даже если бы он согласился прибегнуть к услугам другого доктора, я знаю, что не доверила бы его ни одному костоправу или аптекарю графства.
— Когда настанет тепло, всё изменится. Это лето...
— И он до отвращения совестливый, Демельза. Мне только после Рождества удалось уговорить его уволиться с флота. Хотя он сочувствует французам, но до сих пор готов с ними драться! А теперь, как бы я ни противилась, собирается снова возобновить практику. Терпеть не могу, когда он возится с больными, я постоянно думаю, что он может подхватить какую-нибудь кошмарную заразу!
— Уверена, что ему просто нужно время, Кэролайн. Он всего несколько месяцев как вышел из тюрьмы и начал восстанавливать силы. Могу представить, каково тебе сейчас, но ведь ты ничего с этим не поделаешь, правда? Мужчины — такие упрямцы.
— Как необъезженные жеребцы, — согласилась Кэролайн.
Пока копыта цокали по дороге, вокруг вздыхал холодный ночной ветер.
— Нужно время, — сказала Демельза.
— Что?
— Чтобы человек вроде Дуайта полностью восстановился. Он счастливчик, что выжил. Лейтенант Армитадж сказал мне, что у него проблемы со зрением. Из-за того, что читал в полутьме.
— Однако плохое зрение не помешало лейтенанту Армитаджу пялиться на тебя. На месте Росса я бы посадила тебя под замок и спрятала ключ.
— Ох, Кэролайн, что за чепуха! Это было не более чем...
— Дорогая, я не сомневаюсь, что если мы с тобой окажемся в комнате, полной мужчин, то все разом посмотрят на меня, но через пять минут соберутся вокруг тебя! Это, конечно, зависть, но ничего не могу с собой поделать.
— Благодарю, но это не так. Или только с некоторыми... — Демельза коротко рассмеялась с легкой дрожью в голосе. — Иногда мне никак не удается повлиять на тех, кто действительно для меня важен, — кончиком хлыста она указала на одну из фигур впереди.
— Эта парочка доставляет беспокойство, — согласилась Кэролайн.
— Но Дуайт... Я попробую на него повлиять. Когда он навестит Джереми или Клоуэнс. Он не должен рисковать, да еще так скоро. Вы совсем недавно поженились. Если ты думаешь...
— Он знает, что я думаю. Но другой голос, пусть и не столь громкий, поможет ему понять всю важность...
Падающая звезда медленно двигалась по небу, защебетали какие-то птицы, словно встревоженные этим зрелищем. Лошадь Дуайта дернула головой, ее ноздри задрожали, словно она почуяла дом.
— Ты скажешь Демельзе? — спросил Дуайт.
— Разумеется.
— И как она к этому отнесется?
— Если и есть в мире что-то непредсказуемое, то это мнение Демельзы о чем бы то ни было.
— Уверен, что стоит отказываться?
— А как еще я могу поступить?
— Такая должность предоставит тебе множество возможностей.
— Для карьеры?
— Для того, чтобы повлиять на окружающий мир. А твое влияние его улучшит, как мне кажется.
— О да. О да. Если не придется продавать душу.
— Что ж, разве Бассет не сказал...
— А кроме того, мне не улыбается мысль избраться от Труро и быть кем-то вроде марионетки, олицетворяя неприятие горожанами Труро поведения лорда Фалмута. Если бунт окажется успешным и меня выберут, то я буду думать, что это произошло не из-за моих заслуг. А если ничего не выйдет, то буду чувствовать себя униженным. Разумеется, я ничего не должен Боскауэнам, даже если они обидятся, мне плевать. Но я буду должен кое-что покровителю, который в конце концов решит настоять на своем.
— Бассет — самый просвещенный из местных джентри.
— Да, но он использует свое влияние к собственной выгоде. А как-то странно беспокоится о соседях.
— Это всё имеет глубокие корни, — сухо сказал Дуайт. — Великая хартия вольностей была создана для того, чтобы освободить баронов от тирании, а вовсе не для простых обывателей.
Некоторое время они ехали молча. Росс погрузился в размышления.
— Демельза заявила, что я слишком сентиментален по отношению к беднякам, — сказал он. — Что это опасная привычка для человека, привыкшего жить с полным желудком. Я не оспариваю то, что добро и зло поровну распределяются между классами... Но этот мятеж в Флашинге в прошлом месяце, о котором кто-то сегодня упоминал... Роджерс, кажется, помнишь?
— Помню.
— А ты знаешь, что там произошло? Кузина Верити мне об этом написала. Толпа сотни в четыре в полном отчаянии восстала, вооружившись палками и дубинами, намереваясь захватить зерно, которое разгружали с судна, всё это выглядело весьма скверно. Там не было военных кораблей, никто не сдерживал толпу, за исключением нескольких сторожей, которые охраняли зерно, богатые дома и нескольких дам из высшего общества — готовой поживы. Но кто-то поставил голосистого мальчишку на мешок с зерном и велел ему петь псалмы. И тогда люди (главным образом методисты) один за другим стали поднимать головы и петь вместе с ним. А закончив петь, все мирно разошлись по домам — в Карнон или Биссо, или откуда они там, забрав с собой лишь палки и дубины.
Через мгновение Дуайт ответил:
— Когда напишут историю нынешних времен, она наверняка будет выглядеть историей двух революций. Революции во Франции и английской революции методизма. Одни ищут свободы, равенства и братства среди людей, другие ищут свободы, равенства и братства перед Господом.
— Это замечание куда глубже, чем кажется, — сказал Росс. — Хотя я восстаю против первого и подозрительно отношусь ко второму. Человек по природе своей отвратителен, даже если говорить о себе самом.
— Думаю, правда в том, что человек несовершенен. Вечно не отвечает своим же идеалам. Какую бы он цель ни избрал, его всегда настигнет первородный грех.
Они приближались к Баргусу, перекрестку четырех дорог.
— Я стану человеком Бассета не скорее, чем поцелую француза! — раздраженно бросил Росс. — Не то чтобы я считал себя чем-то лучше прочих, просто у меня тверже шея. Как мелкий сквайр я сам себе хозяин. Как член парламента под покровительством крупного землевладельца я никогда не смогу говорить то, что думаю.
— Иногда, Росс, человек идет на компромиссы, чтобы получить хотя бы часть желаемого.
Настроение Росса внезапно переменилось, и он рассмеялся.
— Тогда позволь мне предложить сэру Фрэнсису твое имя вместо моего. В конце концов, ты теперь более крупный землевладелец, чем я, и намного богаче!
— Я знаю, что всё имущество Кэролайн теперь принадлежит мне, но не собираюсь обращать внимания на эту причуду закона. Нет, Росс, я больше не буду спорить. Я просто пытаюсь посмотреть на это с другой стороны. В Палате общин есть прекрасные люди, наряду с отвратительными, — тот же Бассет, смею сказать, Питт, Бёрк, Уилберфорс и многие другие. В любом случае...
— Что ты хотел сказать?
— Здесь нам пора прощаться. Хочешь, чтобы наш лакей вас сопроводил до дома?
— Благодарю, но у меня есть пистолет. Что ты хотел сказать?
— Это была просто мимолетная мысль... Как я понял, когда ты отказался от судейской скамьи, место предложили Джорджу Уорлеггану. Я хотел сказать, что, к счастью, теперь этого не произойдет, поскольку Джордж собирается держаться Боскауэнов.
Странствующий жестянщик, продающий и чинящий кастрюли и сковородки, как-то заехал на Уил-Грейс и сказал, что у него сообщение для братьев Карн. На прошлой неделе он наведывался в Иллаган, с их братом Уилли произошло несчастье, скорее всего, он потеряет обе ноги. Вдова Карн просила передать им весточку. Когда Сэм поднялся на поверхность, ему передали послание, и он отпросился на следующий день, чтобы навестить родных.
С собой Сэм взял не только несколько подарков для своей родни, но и для семьи Хоскина. Питер вручил ему три шиллинга, полфунта масла и шесть яиц, попросив не сообщать об этом его жене. Сэм добрался до Иллагана к середине дня и обнаружил, хотя этого и следовало ожидать, что передаваемое из уст в уста сообщение претерпело изменения. Ранен был не Уилли, а Бобби Карн, он вывалился из бадьи, когда его спускали в шахту, и повредил голову и грудь, а ноги совсем не пострадали.
Сэм съел с семьей скудный ужин, слушая утомительный голос мачехи — голос, полный самодовольства, но по обстоятельствам перешедший к жалобам. На ее сбережения постоянно посягали члены новой семьи. Люк женился и уехал, но три брата остались, и у нее был один собственный ребенок. Более того, Джон, четвертый сын, недавно женился, и его молодая, довольно унылая и заметно беременная жена тоже жила в доме — как прокормить еще два рта?
Сэм спал на полу рядом с пострадавшим братом, провел с ним и следующее утро, а потом отправился в Пул по другому делу, оставив вдове недельный заработок.
