Вчера вечером Тео спас ее от насильников и убийц. Когда он вынес ее из логова, на улице ждала коляска с кучером, и он привез ее к себе домой. После того, как она наспех вымылась, ей дали какое-то снадобье, и она почти сразу уснула.
Мия осмотрелась. Спальня была просторной и светлой, но с высоких потолков кое-где осыпалась лепнина, тяжелые гардины выцвели и обветшали, а тисненые обои местами отклеились от стены.
Интересно, где Тео? Мия приподнялась, но тут же снова легла — на ней не было одежды. Впрочем, ее платье — кажется, даже выстиранное и кое-как зашитое — висело на спинке стоящего рядом стула.
Она собралась встать и одеться, но тут в комнату вошел ее спаситель.
— Ну как ты? Живая? — он присел на кровать.
Мия кивнула со слабой улыбкой. От избытка чувств перехватило дыхание, и она вцепилась Тео в руку, жадно ощупывая взглядом его лицо. Блестящие черные волосы, выразительные карие глаза, яркий манящий рот — она не могла им налюбоваться. В вырезе льняной рубахи виднелась крепкая шея и смуглая грудь… До дрожи захотелось припасть губами к ямочке между ключицами.
— Хорошо. Тогда идем завтракать, Гримо уже накрыл на стол, — Тео поднялся с постели, но Мия еще крепче стиснула его запястье.
— Постой, — хрипло сорвалось с пересохших губ.
— Что? — обернулся он.
— Не уходи…
…Он целовал ее жадно, безудержно, ненасытно — словно боялся, что она исчезнет. Он зарывался носом в ее волосы, упоенно вдыхая их запах. Он занимался с ней любовью с такой отчаянной нежностью, как будто в его душе прорвало какую-то плотину, накрыло и захлестнуло с головой, закручивая в бурлящем водовороте запредельных эмоций. Он ублажал ее много раз руками, членом и языком, самоотверженно, не жалея сил, забывая о своем удовольствии. Вновь и вновь она билась в экстазе, кричала от наслаждения, и когда, наконец, их утомленные тела сплелись на измятых простынях, Мия разрыдалась от счастья, без остатка растворяясь в неге и обожании…
… Дико хотелось есть, но как же лень было размыкать объятия и выбираться из-под уютного одеяла! Тео лежал на спине, а Мия задумчиво водила пальцем по его прохладному крепкому плечу.
— Как ты меня нашел? — спросила она.
— Да, кстати, хотел сказать, — встрепенулся Тео, — это Изабелла подстроила твое похищение. Ты с ней поосторожнее: она очень опасна.
Мия приподнялась на локте и вопросительно уставилась в золотисто-карие глаза.
— Изабелла? Откуда ты знаешь?
— Вчера она мне похвасталась, что избавилась от тебя…
Кровь ударила в голову. Мия одним махом оседлала неверного любовника.
— Так ты виделся с ней, гад? — она схватила его за горло.
— Да, — прохрипел он, отчаянно пытаясь разжать ее пальцы. — И, кстати, только благодаря этому ты осталась жива.
— Ублюдок! — Мия отвесила ему оплеуху. — Какого хрена ты встречаешься с этой старухой, а меня игнорируешь?
— Еще раз меня ударишь…
Мия размахнулась, чтобы зарядить ему снова, но Тео грубо перехватил ее запястья и рывком перевернул ее на спину.
— Отпусти меня, урод! — она сорвалась на крик.
Он вдавил ее в подушку и зашептал ей прямо в губы:
— Запомни, прелесть моя, я буду встречаться с кем захочу и когда захочу. Тебе понятно? Я такой, какой есть, и никто мне не указ.
— Ненавижу, — всхлипнула Мия.
В следующий момент обжигающий поцелуй заткнул ее рот. Она с яростной одержимостью ответила на него и уже через несколько минут упоенно скакала на члене, оглашая похотливыми стонами весь дом…
…Мия в полудреме лежала на животе, а Тео расслабленно поглаживал ее спину.
— Что это за шрамики? — спросил он, легонько коснувшись губами лопатки.
Мия знала, что эти рубцы почти неразличимы… Странно, что он их заметил.
— Это от плетки, — пробормотала она, лениво приоткрыв один глаз.
Тео замер, будто не веря своим ушам.
— Тебя били плеткой?
— Угу.
— Кто? Твой отец?
— Что? Отец? — недоуменно переспросила Мия. — Нет, с чего ты взял?
— Не знаю… — смутился он. — Почему-то в голову пришло.
— Папа никогда бы не поднял на меня руку, — она снова уткнулась носом в подушку.
— Ты его любишь?
Что за странный разговор?
— Угу.
Повисло молчание. Тео о чем-то задумался, а его теплая ладонь неспешно скользила по ее спине.
— Так кто тебя бил? — наконец спросил он.
— Неважно. Этот человек уже мертв, — она зевнула.
— И все же?
— Это долгая история.
— Расскажи.
Даже матери Мия никогда не открывалась до конца: боялась запятнать образ невинной девочки в ее глазах. Но сейчас она неожиданно для самой себя выложила все начистоту — как их с Бьянкой похитили пираты, как сестра пожертвовала собой, чтобы уберечь ее от насилия, а затем спасла из лап обезумевшего извращенца… и о том, как Мия увлеклась ее женихом, а сестра чуть было из-за этого не погибла…
Она ничего не скрывала, не приукрашивала свои поступки, и когда выговорилась — почувствовала себя так, будто лопнула тугая шнуровка корсета, выпуская стиснутые ребра на долгожданную свободу.
— Ну что я могу сказать, моя прелесть, — с легкой насмешкой заключил Тео, — твоя сестра — настоящая героиня, а ты — беспринципная маленькая дрянь.
К своему удивлению Мия не услышала в его голосе осуждения, но на всякий случай закатила глаза.
— Вот только не надо читать мне мораль, — фыркнула она.
— Даже и не думал, — невозмутимо парировал он. — Просто констатирую факт. Эта твоя натура, прими эту данность, и жизнь станет намного проще.
— Предлагаешь брать пример с тебя? — Мия язвительно усмехнулась.
— А почему нет? Мы — два сапога пара, только я не пытаюсь строить из себя праведника.
— Я никого из себя не строю, — буркнула Мия. — И вообще — хватит занудствовать, лучше… сыграй мне что-нибудь.
Пальцы мягко очертили ее скулы, ласково дотронулись до нижней губы.
— Только если ты мне станцуешь, — Тео пристально взглянул ей в глаза.
…Музыка струилась звенящим ручьем, гармонично переплетаясь с соблазнительными движениями девичьего тела. Мия запрокинула голову, и волосы пушистым покрывалом накрыли обнаженную спину. Руки прохаживались вдоль изгибов, обводя тонкий стан и крутые бедра. К черту простыню! Мия потянула за узел — ткань соскользнула и упала к ее ногам…
Слух резанула фальшивая нота.
— Горячая сучка! — со стоном выдохнул Тео.
Он сидел на стуле голый, и его наготу прикрывал лишь корпус из потускневшего дерева. Смуглая рука, поросшая темными волосами, двигалась плавно и широко, водя смычок точными, четкими движениями. Длинные пальцы метались по грифу, настойчиво и уверенно зажимая струны, выпивали их досуха, заставляя отдавать все звучание, на которое они только были способны. Виолончель покоилась между раздвинутых мускулистых бедер, крепкие голени сжимали лакированные бока, босые ступни в такт мелодии переступали по ковру.
Мия смотрела на него, и низ живота сводило сладостной болью. Она томно подняла ресницы и медленно провела языком по губам, не отрывая взгляда от его потемневших глаз. На этот раз Тео не сфальшивил — вытянул сложный пассаж, но она заметила, как вздулись вены у него на лбу.
Она скользнула ладонями по телу, стиснула мягкую теплую грудь. Пальцы сдавили набухшие соски…
Виолончель пронзительно взвизгнула.
— Что ты творишь? Что ты со мной творишь, маленькая стерва?
С манящей улыбкой Мия неспешно обернулась вокруг своей оси — покачивая бедрами, извиваясь, завлекая. Прогнулась в спине, дразняще огладила прохладные упругие ягодицы…
Смычок со скрежетом чирканул по струнам.
— Ну все, с меня хватит! — прорычал Тео.
Виолончель полетела в сторону, а он сгреб Мию в охапку и остервенело повалил на кровать…
***
Когда они, наконец, спустились к завтраку, время давно перевалило за обед. За столом прислуживал Гримо — пожилой молчаливый слуга, которого Мия уже видела раньше — он носил за Тео футляр с виолончелью.
Мия жадно впивалась зубами в булочку с апельсиновой цедрой и отхлебывала остывший кофе с молоком, бросая любопытные взгляды по сторонам. Дорогая, но потрепанная мебель; истертый ковер на поцарапанном дубовом паркете; позолоченный фарфор, собранный из разных сервизов — кажется, этот дом знавал когда-то лучшие времена.
