Настроение Белинды нельзя было назвать благоприятным для ее родственников, но постоянное присутствие в доме гостей требовало от мисс Эварт приличествующего поведения, и она скрывала свою досаду так успешно, что Эбби уже едва верила рассказам мисс Хедвич об увлечении кузины мистером Лонгсдейлом.
Перед отъездом Эвартов упомянутый джентльмен зашел попрощаться, но не пытался остаться наедине с мисс Эварт. Напротив, он много говорил с Эбби о Риме, расспрашивал ее о других местах, где она побывала или могла побывать, а в завершение визита попросил исполнить что-нибудь на итальянском языке.
Эбби постаралась загладить несуществующую вину перед раздраженной кузиной и позвала Бел аккомпанировать, пока сама она будет петь старинную народную песню из тех, что так много знала Джованна.
Мистер Лонгсдейл оказался вынужден поделить свои комплименты между обеими исполнительницами, и самолюбие Белинды было отчасти удовлетворено, но потом джентльмен намекнул, что еще не знает, где его застанет июль, возможно, он поедет в Европу или даже в колонии, если придет охота сменить климат.
Мисс Гладстон не писала Белинде, сама мисс Эварт старалась сдержать данное себе слово и не пытаться как-либо сноситься с подругой, из-за чего не могла узнать, насколько продолжителен визит Лонгсдейла в Девоншир. Возможно, джентльмен уже отплыл в дальние края, а Бел об этом ничего не известно!
Мать старалась утешить свою дорогую девочку бесконечными чаепитиями, обедами и танцами, раз уж пикники и катания на лодках по озеру были пока недоступны праздной публике. Белинда почти не разговаривала с Эбби, но не проявляла враждебности, постоянное присутствие кузины в доме казалось мисс Эварт отчасти полезным, ведь теперь Эбби выполняла поручения миссис Эварт – найти ее шаль или непрочитанное письмо, разлить чай, позвать мистера Эварта к столу.
Эбигейл так и не осмелилась передать Белинде содержание своего разговора с Делией – той его части, что касалась мистера Лонгсдейла. Ведь даже если бы Белинда захотела как-то приблизить момент объяснения с этим джентльменом, его отсутствие помешало бы ей исполнить это желание.
Среди соседей Эвартов Эбигейл была знакома только с мисс Перри, остальные дамы и джентльмены с их детьми и приехавшими погостить друзьями мелькали перед глазами девушки пестрой шумной радугой, и она не могла запомнить почти никого из них. В июле у мисс Перри собиралась погостить миссис Хедвич с дочерьми, а сами Эварты ожидали приезда несносных племянниц мистера Эварта, Кэтрин и Фанни Уивинг, чьи поиски женихов в прошедшем сезоне опять не увенчались успехом.
Эбби вызывала у молодых гостей Эвартов умеренный интерес, что можно было объяснить только ее болезненным видом и нежеланием принимать участие в их шалостях и шумных играх. Со своей простудой и странным выговором Эбби вполне соответствовала в глазах новых знакомых определению «дикарка», данному ей Белиндой, а потому мисс Тиндалл отводилась роль робко сидящей в уголке кузины, которая никому не мешает, а при случае может сыграть что-нибудь, если компании придет охота устроить домашние танцы. Пения Эбби здесь еще не слышали и не могли оценить, а ее воспаленные покрасневшие глаза никто бы не назвал прекрасными.
– Если бы я могла присоединиться к ним, – пробормотала Эбби, услышав очередной всплеск смеха из беседки. – Но как выйти к гостям со своим припухшим носом, из которого постоянно течет? Белинда тотчас начнет насмехаться надо мной, а ее подружки подхватят...
По натуре своей Эбби не была отшельницей и теперь тяжело переживала свое вынужденное затворничество. Конечно, она любила читать и вышивать, но нельзя же предаваться этим занятиям весь день!
Холодные капли застучали по подоконнику, и Эбби опустила раму. Скорей бы выглянуло солнце, может быть, тогда она перестанет мерзнуть и почувствует в себе достаточно бодрости, чтобы развлекаться вместе с кузиной и ее друзьями.
Горничная вошла без стука и отвлекла девушку от унылых мыслей.
– Вам принесли письмо, мисс.
– Это от отца! – Эбби поспешно вскочила с места, книга и три батистовых платочка, лежавшие у нее на коленях, разлетелись в разные стороны.
Служанка помогла ей собрать платки, положила книгу и письмо на край маленького столика и оставила мисс Тиндалл в покое.
Эбигейл торопливо развернула несколько листов, исписанных крупным, четким почерком отца. Кое-где, правда, строчки становились неровными, словно бы рука, писавшая их, временами утрачивала свою уверенность, но Эбби не сразу это заметила. Она просила отца писать подробно обо всем, что происходит с ним и Джованной каждый день, и викарий добросовестно исполнял эту просьбу.
Но было в сегодняшнем письме отца и нечто, удивившее Эбби.
«Твоя тетя писала мне, как хорошо ты устроилась в ее доме и как дружна со своей кузиной. Я сердечно рад, дитя мое, что ты живешь не у чужих тебе людей, но в заботливой семье. Еще миссис Эварт спрашивала меня о размерах твоего приданого, ее интересовало, что я могу дать за тобой, если вдруг какой-нибудь джентльмен станет просить твоей руки. Что это, простая предусмотрительность твоей тетушки, или у нее уже есть основания полагать, что такой вопрос вскоре возникнет? Нет ли у тебя какой-нибудь тайны от твоего старого отца? У тебя появился поклонник? Я не беспокоюсь о твоей репутации, твоя тетя – разумная женщина и не позволит тебе иметь неподходящие знакомства, но меня волнует твое сердце. Ты еще так мало времени провела в Англии, может ли быть, чтобы ты успела полюбить по-настоящему? Прислушайся к своим чувствам, милая, и не принимай поспешных решений. Надеюсь, мой совет преждевременный, и тебе еще только предстоит познать любовь, но ты простишь мне мое волнение, если вспомнишь историю с мистером Фьори.
Что же касается твоего приданого, я не мог дать твоей тетке утешительный ответ. Оно слишком незначительно, чтобы к тебе мог посвататься охотник за состоянием, да это и к лучшему. Ты всегда будешь знать, что твой супруг женился на тебе ради твоих достоинств, а не ради приданого!
С этим письмом я прилагаю некоторую сумму, чтобы ты могла обновить свой гардероб в соответствии с модой, царящей нынче в Англии. Свой вклад из честно накопленных денег внесла и дорогая наша Джованна, как я ни отказывался брать их, она сказала, что ее милой доченьке надлежит затмить своей красотой всех бледных английских леди, а для этого нужны некоторые ухищрения, в которых мужчины ничего не понимают. Уверен, ты уже потратила все, что было у тебя с собой в начале путешествия, и этот маленький сюрприз окажется как нельзя кстати».
Дальше следовали описания повседневной жизни викария и жителей его прихода, и Эбби немало плакала и смеялась над ними, она привыкла, что отец каждый день поверяет ей свои тревоги и заботы, и не хотела быть оторванной от всего этого на новом месте.
