– М-м-м, я чувствую запах кофе, – буквально промурлыкала Мюйрин. Она открыла глаза и остановила на нем взгляд.
Он склонился над ней и поцеловал ее в губы, изо всех сил сдерживая себя, поскольку эмоции уже захлестывали его, выходя из-под контроля. Он вспомнил, как причинил ей боль, когда дотронулся до ее талии прошлым утром, и сейчас просто погладил ее по лицу и волосам.
Губы Мюйрин со вздохом раскрылись, превращая поцелуй во что-то чудесное. Он нежно взял ее за подбородок и исследовал ее рот с неторопливой доскональностью, что привело обоих в невероятное возбуждение.
Наконец Локлейн оторвался от ее губ, зная, что не сможет долго скрывать охватившее его желание. Но она, похоже, успокоилась после поцелуя и теперь, закрыв глаза, поглаживала его крепкую шею.
– Господи, как же холодно, – пробормотала она, снова ища его тепла, когда он попытался выбраться, сделав этот как можно деликатнее. – Если бы можно было остаться здесь еще чуть-чуть.
– Мы можем полежать еще минут пять, – предложил он, когда Мюйрин сонно перекатилась на свою сторону кровати, поворачиваясь к нему спиной. Она вытянулась во весь рост, потеснив его. Он просунул руку под одеяло, чтобы нежно обнять ее за талию. Он еще раз напомнил себе, что следует быть осторожным и просто наслаждаться моментом, потому что другого такого у него никогда больше не будет. Через какое-то мгновение она повернула голову и сонно взглянула на Локлейна.
– Сколько нам добираться до Эннискиллена?
– Если дороги будут свободны, мы должны успеть туда к вечернему чаю, а оттуда отправиться в Барнакиллу, – прошептал он, с удовольствием перебирая ее закрутившиеся в колечки волосы.
Словно роза без шипов… Эта мысль озарила его внезапно, и ему понравилось такое сравнение.
Мюйрин взяла его руку и положила рядом. Голова ее снова коснулась подушки. Где-то в подсознании мелькнуло, как прекрасен Локлейн, лежащий рядом с ней, как они подходят друг другу.
Ее охватило какое-то странное чувство, когда она впервые встретила его на пристани в Дан Лаогер и их руки соприкоснулись. В тот момент она задрожала, как будто под ней содрогалась земля. У нее было такое ощущение, словно она вернулась домой, хотя никогда раньше не бывала в Ирландии.
– Надеюсь, нас подвезут до дома, когда мы приедем, – пробормотала она. – Как же хорошо будет оказаться дома!
Фраза ее была такой бессмысленной, что Локлейн посмотрел на нее, чтобы убедиться, не спит ли она. Она никогда не была в Барнакилле. Разоренное, обанкротившееся поместье она вряд ли могла считать своим домом.
Его взволновал и ее ответ на его поцелуй, и ее реакция на его присутствие в ее постели. Может, она была настоящей распутницей или вообще потеряла рассудок? Или, хуже того, не перепутала ли она его мысленно с Августином?
Тревога Локлейна нарастала, когда она снова перевернулась на спину и он стал ласкать ее грудь. Пытаясь сдерживать себя, он все же хотел проверить ее.
– Мюйрин, вы не спите? – спросил он, пожалуй, слишком громко, немного отодвигаясь от нее.
Мюйрин открыла глаза и с некоторым изумлением посмотрела на него.
– Конечно, нет, Локлейн. Вы же сказали, полежим еще минут пять.
Ее удивил резковатый, как ей показалось, тон.
– Но, думаю, вы правы, – вздохнула она, чмокая его в щеку и опуская свои длинные ноги на пол. – Нам надо ехать, и завтрак скоро принесут.
Она пропорхнула через весь номер за ширму и через несколько минут появилась полностью одетая. Собрав разбросанные шпильки, которые она зажала в своих рубиново-красных губах, она быстро расчесала иссиня-черные волосы и сильно скрутила их в крепкий пучок на затылке, вонзая шпильки так, словно атакует злейшего врага.
Локлейн наблюдал за ней с кровати и заметил, что вся процедура заняла меньше минуты.
Она подошла к двери и принесла бидон горячей воды. Около минуты доносились всплески. Она вылила воду из таза в ведро и снова вышла, чтобы принести поднос с завтраком, который горничная только что оставила за дверью.
Мюйрин повернулась к Локлейну.
– Ну, лежебока, теперь ваша очередь. Идите-ка, побрейтесь, пока я приготовлю все к завтраку.
На завтрак были каша, гренки, бекон, яйца и колбаса. Мюйрин опять сделала бутерброды из хлеба и бекона, который они оставили, и завернула их в чистую салфетку. Затем она упаковала свои вещи, засунув сверток с едой в большую сумку, которая лежала рядом с ее накидкой и чемоданами.
Все это время Локлейн, как только предоставлялась такая возможность, пристально наблюдал за ней, то и дело выглядывая из-за ширмы, боясь пропустить хоть одно ее движение. Закончив бриться, он сделал вывод, что если Мюйрин и впрямь сумасшедшая, то наверняка самая практичная из всех безумцев, которых он знает.
Мюйрин заметила, что он снова пребывает в каком-то странном настроении. Она уже почти привыкла к его холодноватой манере держаться и дерзнула заметить:
– Вы ужасно молчаливы сегодня с утра, Локк-Дейн. Готова поспорить, вас одолевает тысяча мыслей.
– Ни одной серьезной, дорогая. – Он улыбнулся, застегивая рубашку и жилет.
Какое-то время он возился, завязывая галстук, а она за ним наблюдала, сосредоточенно нахмурив брови.
Наконец Мюйрин подошла к нему, легко оттолкнула его руки и предложила:
– Позвольте мне.
Она ловко завязала галстук своими маленькими гибкими пальчиками, объясняя:
– Папа тоже никак не мог этому научиться.
Локлейн не мог сопротивляться ее присутствию рядом, когда ее аметистовые глаза излучали нежность. Он легко поцеловал ее в губы, прежде чем отпустить ее и надеть пиджак. Может, она и странная, подумал он про себя, но, честное слово, самая очаровательная из женщин.
Однако времени на то, чтобы анализировать поведение Мюйрин, совсем не было. Ведь коляска вот-вот должна отправляться. Локлейн собрал свои вещи, а Мюйрин проверила, не оставили ли они чего-нибудь в номере.
Затем она оплатила счет за отель, пока Локлейн укладывал их сумки и чемоданы наверх в коляску. Она вышла на морозный утренний воздух. Локлейн смотрел, как луч света озарил ее, у входа в отель. Она самая прекрасная, подумал он, и его сердце екнуло. Каждый мужчина на этой тихой улочке обернулся, чтобы бросить взгляд на освещенный силуэт, возвышающийся над толпой, словно сошедший с небес ангел.
Мюйрин, ничего не подозревая о том впечатлении, какое она производит на Локлейна, забралась в коляску, где уютно разложила на сиденье дорожные пледы. Она предполагала, что пассажиров будет больше, но благодаря столь раннему времени и плохой погоде в последние дни, коляска оказалась в их полном распоряжении.
